Солдатская доблесть

Подносчик патронов толкнул Муминова в плечо: «Порядок! Есть патроны!»

Кинжальным огнем Мумин в упор расстреливал обезумевших гитлеровцев. Атака отбита. Плацдарм гвардейцы удержали. Богатырскую грудь отважного джигита Мумина Саламова украсил орден Славы первой степени — высший знак солдатской доблести.

СОЛДАТ С БЕРЕГОВ АМУ

Алимбай Аманбаев родился в городе Нукусе в 1922 году. По окончании семилетки работал на хлопкозаводе. С мая 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Дважды тяжело ранен, контужен. За боевые подвиги, проявленные в боях с гитлеровскими захватчиками, награжден тремя орденами Славы, орденом Красная Звезда, медалью «За боевые заслуги». Член КПСС с 1944 года. В 1945 году демобилизовался из Армии. В настоящее время работает в Нукусе в управлении механизированных работ стройтреста № 166.

Мы придем

На окраине небольшого городка расположился пересылочный пункт. Сюда прибывают солдаты из госпиталей, отставшие от своих частей; иногда могут задержаться на денек маршевые роты, чтобы смог смыть с себя солдат жирную дорожную пыль.

Сегодня сюда прибыл рядовой Алимбай Аманбаев. Он не новичок на войне, не из маршевых, не из военной школы. Он из госпиталя. Он уже побывал в боях, ранен. Но не так раны страшны солдату, как горечь отступления. Алимбаю никогда не забыть, как однажды вышла старушка на дорогу, протянула руки к отступающая бойцам…

— Сынки, родные, не бросайте нас. В гражданскую войну наши мужики не боялись супостатов, прогнали их. Не бойтесь немца, не уходите!

Опустили головы еще ниже красноармейцы. А к старушке подошел политрук и сказал, уверенно, спокойно сказал:

— Не плачьте, бабуся, мы придем. Обязательно придем!

Слезы и едкая пыль застилали глаза, хлеб в горло не шел. Отступали…

Июльский день 1942 года был жарок. Бой — ему под стать. Стрелковый батальон, обескровленный в непрерывных боях, не насчитывал и двух полных рот. Да и бойцы в большинстве своем молодые, необстрелянные: пополнение только что прибыло.

Задача предельно ясна: занять оборону и без приказа ни шагу назад. Красноармейцы до самой ночи рыли окопы, маскировали их, ходы сообщения.

— Копай, копай, — высказывал Алимбай накипевшее на душе своему соседу, — а дальше что? Надо думать, как фашистов бить, а не как спрятаться от них…

Утром боевое охранение донесло: движутся танки, мотопехота гитлеровцев. Ровно в 9.00 началось! Рев снарядов и мин, леденящее душу завывание пикирующих бомбардировщиков, от которого волосы поднимаются на голове, треск пулеметных очередей, лязг танков…

Пять раз поднимались бойцы в рукопашную. Дрались, как львы. Впереди командиры, политработники. Опять фашисты прут. Значит, в шестой раз в штыки… Танки. Командир роты передал:

— Добровольцы, ко мне!

Поняли ребята — идти на танки. Аманбаев посмотрел: пригибаясь, побежали бойцы к командиру. Грузин Костя, человек пять русских, узбек Ниязов… Поднялись еще четыре-пять бойцов…

«Что, казах танка боится?» — подумал про себя Алимбай. И тоже к командиру.

Объяснять долго нечего было. И так все ясно: брать бутылки с горючей смесью и к танкам. Кто сказал, что Красная Армия разбита? Кто сказал, что русские не умеют воевать? А вот сейчас увидим!

Стальные чудовища, неуклюже покачиваясь, огрызаясь огнем, неумолимо надвигаются на оборону батальона. Солдаты поползли навстречу. Время тянется мучительно долго. Алимбай, прижимаясь к земле, шепчет: «Казах танка не боится».

Когда до танка осталось метров пять-шесть, Алимбай бросил одну, вторую бутылки. Видел, как они летели, куда попали, видел яркие языки пламени. А дальше — сплошной мрак, темнота…

Пылал «алимбаевский» танк, пылали еще десять бронированных чудовищ. Бойцы с могучим «Ура!» бросились в штыковую атаку.

Враг бежал.

Товарищи подобрали обгоревшего, раненного Алимбая.

— Кто сказал, что русские не умеют воевать? Вы показали, как надо бить фашистов! На вас будет равняться весь полк!

Батальон выдвинулся на новые боевые рубежи, но Алимбая среди бойцов уже не было: его отправили в тыл, в госпиталь.

Не так страшен «тигр»

Долго пришлось бойцу «пролеживать» госпитальную койку. Ожоги, контузия, серьезное ранение — дело не шуточное. Но едва поднявшись на ноги, Алимбай стал проситься на фронт. У врачей же было другое мнение: комиссовать солдата. Пусть едет домой, годик отдохнет, а там видно будет. Дело дошло до скандала. Конец ему положил начальник госпиталя:

— Товарищ красноармеец Аманбаев, приказываю ехать домой, для лечения!

— Есть! — грустно ответил боец.