Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945

Поэтому конференции, дискуссии и разговоры, которые могли бы помочь нам вернуть уверенность, оказывались неэффективными кратковременными средствами. Наконец, мы стали получать почту, но узнаваемые из писем новости о голоде, нищете и материальных потерях не способствовали избавлению от пессимизма. Также мы впервые получили более точные сведения о преступлениях, совершенных в концлагерях. В большинстве случаев новая информация вызывала либо крушение иллюзий, либо отказ признавать эти факты. Лишь очень немногие считали своим долгом объективно расследовать эти преступления и искать истину, поскольку все было скрыто под взаимными обвинениями и подозрениями. Не делалось никакой разницы между национал-социализмом и патриотизмом. Часто обсуждался вопрос о нашей виновности, и высказывались самые разные мнения, от старого нацистского тезиса об измене генералов до утверждения о праве на нарушение по собственному разумению воинской дисциплины. И здесь тоже полностью отсутствовала необходимая для объективности суждений отстраненность. Из Ульмского лагеря меня на некоторое время перевели в бывший немецкий лагерь в Оберурзель (севернее Франкфурта-на-Майне). СИК специально приказал, чтобы все перемещения заключенных производились через этот лагерь. Пережитое там составляет самую мрачную часть моих воспоминаний о времени, проведенном в плену, а то, что это был прежде немецкий лагерь, создавало особенно болезненный дополнительный фон. Нас держали в отдельных камерах, стены которых сильно нагревались, что делало пребывание в них невыносимым. Такое обращение было недостойным и совершенно негуманным. Нас унижали самыми разными способами, и американские солдаты, охранявшие лагерь, не упускали случая воспользоваться нашей беспомощностью. После того как у нас отняли ремни, подтяжки и галстуки, нас заставили самих ходить за порцией еды в коридор; поскольку руки у нас были заняты, мы не могли поддерживать свои штаны. То же самое было и когда мы выходили в туалет. Я в первый же день объявил голодовку против таких унижений.

Из Оберурзеля меня, наконец, перевели в лагерь Аллендорф. Там содержалась группа генералов и штабных офицеров, писавших историю войны для американского Военно-исторического департамента. Условия проживания и питание там были хорошие. Мы жили в бараках, окруженных отдельными садиками; у нас были приличные комнаты, и нам разрешались свидания с родственниками. Наша моральная подавленность проходила. Мы могли спокойно вспоминать прошлое, не опасаясь помех или издевательств. Исключение составляли допросы, на которые СИК часто вызывал некоторых наших товарищей. Американские офицеры относились к нам дружелюбно и во всем поощряли нашу работу. В нашем распоряжении имелись наши же штабные карты, дополненные картами американских штабов. Выполняемая нами работа представляла большой интерес для истории войны с немецкой стороны, и только собственными средствами выполнить ее было невозможно. Неодобрение, которое некоторые слои населения выражали по поводу нашего труда, абсолютно неоправданно, поскольку им неизвестны вложенные в него усилия. Упрек в разглашении нами профессиональных секретов не выдерживает критики, потому что никаких секретов не осталось. Всего в лагере находилось триста офицеров и генералов, в том числе четыре генерала, командовавшие у меня дивизиями. Здесь тоже существовал большой разброс во мнениях и оценках, но расхождения сглаживались во время обсуждений; атмосфера была откровенной и объективной. В апреле 1947 года меня освободили.

Глава 10. Взгляд в прошлое и перспективы будущего

Историческая ретроспектива

Извлечение уроков из истории, изучение территории, климата и политики той или иной страны не должно ограничиваться занятиями в школе либо в университете, а входить в багаж знаний любого политика, любого ответственного военного, даже любого гражданина. Благодаря этому нам будет легче понять душу народа, которая формируется не за один день, а является наследием долгой череды поколений с их мнениями, с их хорошими и плохими чертами характера. Под таким углом зрения изучение истории не сведется к простому запоминанию имен, фактов и дат; оно дает положительный эффект, если уроки прошлого найдут применение в настоящем и будущем.

Было бы ошибкой осуждать наш народ за все события, происшедшие после создания Бисмарком единого государства или после 1933 года. Попытаемся понять судьбы Германии и немецкую душу, основываясь только на многовековых территориальных проблемах. А затем попробуем прояснить проблемы нашего времени, решение которых еще только предстоит найти.