Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945

Повиновение, происходящее из долга и личной ответственности, не имеет ничего общего с тем, что современная пропаганда называет «слепым повиновением» – один из излюбленных ее терминов, при помощи которых она пытается пригвоздить к позорному столбу военную дисциплину как нечто унизительное и недостойное свободного человека. Он тесно связан в массовом сознании с тем, что именуется «казарменной дисциплиной». Конечно, в период начальной подготовки имели место интенсивные занятия и тренировки. Но эти меры, во-первых, были необходимы, а во-вторых, не являлись самоцелью, они были средством физически закалить новобранцев и приучить их к дисциплине. Требовалось, чтобы солдат настолько овладел оружием, что все операции с ним проводил автоматически, а свое внимание полностью сосредоточивал на поставленных перед ним тактических задачах. Например, для пехотинца во время неприятельской атаки жизненно важно за минимальный отрезок времени исправить вышедший из строя пулемет. Жизнь и смерть часто разделены несколькими секундами. Все воевавшие в пехоте знают это. Только профан полагает, что парады и занятия диктуются милитаристским духом. Война, являющаяся проверкой полученных знаний, требует от солдата высоких моральных качеств. В современной войне одиночный боец должен рассчитывать только на себя. Презренные существа не способны пожертвовать жизнью, когда никто не видит, как они идут в атаку или держат оборону в своем окопе. При отсутствии идеалов, когда нет моральных сил, даже самая лучшая боевая подготовка не выдержит первого же серьезного боя. Поэтому грубой ошибкой является мнение, что военная дисциплина лишает человека инициативы и препятствует его развитию как личности. Личное мнение каждого всегда принималось во внимание, когда оно выражалось в объективной и адекватной форме. Военный, умеющий только отвечать «Так точно» и «Слушаюсь», есть полная противоположность идеального солдата. Как правило, именно такие, не думая, передавали ниже полученные от начальства приказы. Происхождение, вероисповедание или членство в партии не имели веса при оценке профессиональных качеств военнослужащего как в мирное время, так и на войне. Хотя должен признать, на войне некоторые старшие офицеры получали повышение только благодаря «верности линии партии». Но это были исключения, к которым офицерский корпус в целом относился с презрением. В бою значение имели только личные качества человека. Я спрашиваю моих товарищей-фронтовиков всех чинов и рангов: чем определялось отношение к ним – их боевыми делами или наличием партийной книжки?

Я знаю, что многие мои читатели станут мне возражать, приводя противоположные примеры. Я понимаю: не каждый офицер является прирожденным лидером, не каждый солдат рождается героем. Когда я говорю о солдатах и военном духе, я всегда имею в виду некий образец, так сказать, «первый сорт», а не карикатуры всех видов, количество которых так сильно увеличилось за время войны.

Пределы подчинения

В целом можно сказать, что подчинение имеет свои пределы, когда речь заходит о выполнении заведомо преступного приказа. В германской армии до Гитлера за каждым солдатом признавалось право на отказ от повиновения. Во время войны Гитлер отменил это право, заменив его тезисом «Законно все, что идет на пользу народу», и потребовал безграничного повиновения, чтобы совершать действия, запятнавшие честь немецкого народа.