Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945

Все мои ощущения, испытанные тогда, ежедневно усиливали мое мнение относительно начатой против России войны: это была безумная кампания, у которой не могло быть удачного исхода. На заднем плане стояла по-прежнему недоступная Англия, усиливавшая свою армию и даже начавшая в этот момент активные боевые действия в Северной Африке; но, главное, там были США, которые направили свою огромную экономическую мощь на создание военной промышленности. Наше наступление на Востоке начинало пробуксовывать, наталкиваясь на удивительное количество свежих дивизий противника, и скоро остановилось. А ведь наше руководство уже давно объявило, что от русских вооруженных сил осталось несколько соединений, да и те скоро будут разгромлены. Я смотрел на карту и убеждался, что, хотя нами были оккупированы значительные русские территории, у нас просто не хватало людей, чтобы их контролировать, и еще большие русские территории оставались свободными, и там противник производил оружие и готовил новые армии к боям. Нам противостояли огромные пространства и огромные людские ресурсы – эти две фундаментальные силы нашего противника; у нас же была другая сила, и она сохраняла свое могущество, несмотря на мои тревоги, – это были наши молодые солдаты. В часы, когда меня одолевали невеселые мысли, я находил в их уверенности силы ежедневно исполнять свой долг, налагаемый на меня полученными приказами.

Глава 5. Севастополь

Зимнее наступление

Использовав остатки своих войск в Крыму, противнику удалось усилить оборонительные линии крепости и таким образом превзойти прежние оборонительные возможности. Внутри большого полукольца укреплений вокруг собственно крепости, с севера на юг вдоль бухты Северной, были вырыты траншеи, увеличившие оборонительный потенциал Севастополя. Наш полк сражался бок о бок с 65-м и 47-м полками, вместе с которыми входил в 22-ю дивизию в составе 11-й армии генерала фон Манштейна. В течение всей войны наше сотрудничество с этими двумя полками было очень продуктивным, и, если порой между нами возникали разногласия, они всегда сохраняли объективный характер. Приданный нам артиллерийский полк создал себе некоторую репутацию еще в мирное время благодаря лихости его офицеров и их страсти к лошадям. Командир его не менялся с Голландской кампании, и эта стабильность была особенно выигрышным козырем.

Отношения с командирами нашей дивизии, генералами фон Шпонеком и сменившим его в октябре Вольфом, были сердечными и доверительными. Фронтовики Первой мировой войны, великолепные знатоки тактики, они любили спрашивать мнение командиров полков, с лучшей стороны проявивших себя на поле боя. Так можно было согласовывать свои приказы с их видением ситуации. В целом это были люди необыкновенно симпатичные, без каких-либо личных амбиций, проявлявшие большое понимание к нуждам не знавших отдыха войск, от которых требовали больше, чем они могли сделать. Позднее, когда я сам командовал дивизиями, я старался устанавливать как можно более тесные отношения с командирами входивших в дивизию частей.

Я убедился, что мой штаб ежедневно, даже ежечасно, осознавая свою задачу, готов всю свою жизнь посвятить сражающимся на передовой солдатам. Я не переставал повторять работникам штаба, что только это оправдывает их более легкую и гораздо менее опасную жизнь.

Многочисленные германские дивизии, усиленные румынскими соединениями, обложили крепость и ее окрестности. Наша дивизия была включена в группу войск, наступавших на Севастополь с севера. Перед нами расстилалась зажатая скалами долина реки Бельбек. Наш полк, поставленный на левом фланге дивизии, получил трудную задачу: подготовить атаку в западном (а затем в юго-западном) направлении. Он должен был действовать на севере и юге долины, разрезая силы русских здесь надвое. 13 ноября мы заняли позиции в нашем секторе. Вплоть до начала собственно наступления, назначенного на 17 декабря, неприятельский огонь и климат делали нашу жизнь весьма тяжелой.