Солдатский долг

Как известно, Гитлер оказывал на свое ближайшее окружение в некотором роде магическое воздействие. Многие политики, командующие войсками, руководители экономики рассказывали, что, придя с докладом Гитлеру о крупных проблемах, без прикрас раскрыть ему всю тяжесть ситуации, после разговора с фюрером выходили полностью переубежденные им и действовали вопреки своим же первоначальным замыслам. Это происходило даже в часы последних отчаянных боев, что подтверждает Журнал начальника Генерального штаба люфтваффе генерала Коллера (издан в 1949 году в издательстве «Фольгемут» в Мангейме под названием «Последний месяц»): там рассказывается, как риттер[74] фон Грейм (Грайм), последний главнокомандующий ВВС, стал жертвой безумных идей, высказывавшихся Гитлером.

Многие выходили от фюрера полные новых надежд. Сегодня я могу сказать, что, несмотря на трудные недели, проведенные в Нормандии, я рад был услышать любое ободряющее слово. Думаю, я был бы счастлив, если бы смог заново обрести уверенность в возможности благоприятного для нас поворота в ходе войны.

И вот я стоял перед фюрером и видел ссутулившегося, трясущегося старика с одутловатым лицом и с редкими седеющими волосами, полную развалину в физическом смысле (в это время Гитлеру, родившемуся 20 апреля 1889 года, было 55 лет). Меня предупредили, чтобы я не пожимал ему руку слишком сильно: она у него болела от последствий ранения, полученного при покушении. Я осторожно вложил свою ладонь в его. Доброжелательный взгляд, обращенный им на меня во время приветствия, стал единственным человеческим взглядом в этот тяжелый час. Он спросил Бургдорфа: «Генерал в курсе?» Бургдорф ответил: «В общих чертах».

Спокойным и звучным голосом Гитлер начал мне рассказывать об основании партии. Он организовал ее таким образом, чтобы она могла держать немецкий народ в узде. Невозможно победить народ, возглавляемый столь хорошо организованной партией. Чем ближе от событий прошедших десятилетий он подходил к современности, тем больше повышал голос, так что временами срывался на фальцет. Наконец он заговорил о войне и последних событиях. Говоря о Нормандии и фронте вторжения, он коснулся темы немецких солдат, сражающихся там. Я воспользовался случаем и, пока он переводил дыхание, сказал: «Мой фюрер, я командовал в Нормандии 84-м армейским корпусом, и я…» Но тут он перебил меня, движением руки велел молчать: «Я полностью в курсе» – и продолжал рассуждать удивившим меня совершенно уверенным тоном; он сообщил мне о готовящемся им контрнаступлении, призванном сбросить врага в море.

Даже сегодня я не могу с уверенностью сказать, верил ли он сам в то, что говорил, или специально обманывал свое окружение, чтобы побудить его сражаться до конца. Я только что приехал из Нормандии, я видел отчаявшиеся лица наших солдат, которые, полностью брошенные, медленно утрачивали боевой дух.

Наконец Гитлер перешел к событиям 20 июля. Я стал свидетелем взрыва ярости, скопившейся в его душе. Он кричал, что счастлив возможности разом разоблачить оппозицию, что он ее раздавит. Говоря, он пришел в такое возбуждение, что на губах у него выступила пена. Он трясся всем телом и передавал это движение столу, на который опирался. Он был весь в поту, и его возбуждение еще больше усилилось, когда он пообещал вздернуть «этих генералов». Не было никаких сомнений: передо мной сумасшедший. На меня всей тяжестью давило осознание того, что жизнь нашего народа находится в руках безумца, неспособного управлять ситуацией, который (как я предполагал) попросту отказывался признавать реальность, полагаясь исключительно на собственную интуицию. До этого момента не было произнесено ни слова относительно моего будущего назначения.

Новое назначение

Наконец Гитлер немного успокоился и сказал: «Генерал, вы отправляетесь в Париж. Сохраняйте порядок в этом городе, который является важным пунктом для нашей армии. Действуйте во взаимодействии с Обергом[75]. От меня вы получите полную поддержку. Назначаю вас комендантом и командующим войсками вермахта в Париже. Вы получаете самые широкие полномочия, которые может иметь генерал. Вы получаете права коменданта осажденной крепости».

Аудиенция подходила к концу. Я снова подошел к рабочему столу. Гитлер протянул мне руку; меня провожал его свирепый, подозрительный взгляд, в котором не было ничего человеческого. Потрясенный, я вышел из комнаты. Бургдорф шагал впереди меня. Я взял его за руку и сказал: «Бургдорф, это ужасно!» Он пожал плечами и ответил: «А чего вы хотите?»

Приказ, изданный во второй половине дня в соответствии с директивами Гитлера, был составлен в таких выражениях: