Солдатский долг

В Париже, куда я прибыл 9 августа 1944 года и где мне был вручен в письменном виде приказ, уже переданный по радио, еще находилось много высоких штабов, в том числе: главный штаб люфтваффе во Франции, штаб Верховного командования кригсмарине (военно-морских сил) в Атлантике и Средиземном море, военного командующего во Франции, генерала авиации Китцингера, с охраной этих штабов, с приписанными к ним другими подразделениями, с их службами связи и прочим; во всех этих учреждениях служило в общей сложности 6000 человек. Также там было размещено большое количество батарей ПВО. Скоро стало очевидно, что, вопреки словам Гитлера, эти войска ни в коем случае не останутся в Париже. Штабы готовились к эвакуации, или большая часть их персонала уже покинула город, а генерал Китцингер получил приказ создать способные остановить продвижение противника оборонительные позиции, приблизительно на месте позиций во время войны 1914–1918 годов. Это было дополнительным доказательством того, что Гитлер отказался от идеи о возможности отразить вторжение. Командующие не могли отказаться от состоящих при их штабах подразделений, так что мне приходилось рассчитывать только на части гарнизона, состоявшего из четырех полков, укомплектованных уже довольно немолодыми солдатами и не имевших ни артиллерии, ни современного вооружения, а также из штаба, координировавшего их действия. К моменту моего приезда три из этих полков, один за другим, уже были отправлены в Нормандию, где стали легкой добычей для противника. Для сражения на открытой местности они не имели ни надлежащего снаряжения, ни подготовки, ни опыта. Их задачей являлось лишь поддержание в Париже порядка и охрана складов вермахта. Командир этих охранных частей был отозван в Германию за то, что 20 июля по приказу генерала фон Штюльпнагеля арестовал сотрудников гестапо. Генерал барон фон Бойнбург, солдат в самом лучшем значении этого слова, назначенный комендантом Большого Парижа после ранения в России, рискуя собственной жизнью, заботился о благе города, порученного его попечению. Он тоже был отозван для получения нового назначения.

Своим главным штабом я сделал его штаб. Я не был знаком с моим предшественником, так же как и он ничего не знал о моих взглядах и принципах. Не сочтет ли он меня доверенным лицом Гитлера, поскольку тот лично назначил меня в Париж, чтобы я слепо исполнял там приказы фюрера, даже самые безумные? Своего старого друга полковника Йайя, энергичного офицера, я сделал начальником боевых частей гарнизона. В качестве личного помощника я привез моего кузена, Адольфа фон Карловица, офицера запаса и промышленника, который в дальнейшем оказал мне неоценимые услуги, в частности чисто гуманитарного характера. В тактическом плане я вначале подчинялся военному командующему во Франции, хотя, как я писал выше, тот уже готовился к эвакуации. Он приказал мне оборонять Париж и организовать в предместьях города линию обороны: внешнее кольцо поручалось генералу пехоты Фирову, до того командующему зоной «Франция Северо-Запад», а за сам город отвечал я. Такое разделение показалось мне не очень практичным, но, учитывая то, что генерал Фиров имел передо мной старшинство, генерал Китцингер, по вполне понятным причинам, не хотел, чтобы он оказался у меня в подчинении. 13 августа я прибыл к командующему группой армий «Запад» фельдмаршалу фон Клюге в Рош-Кайон, откуда он также командовал 17-й армией. Он отменил первоначальный приказ и полностью возложил на меня оборону как внешнего кольца, так и собственно города.

15 августа фон Клюге собрал в Сен-Жермен-ан-Ле очередное совещание командующих соединениями вермахта, на которое вызвал и меня. Я доложил на этом совещании о приказе Гитлеру, особо отметив предоставленное им мне право оставлять и подчинять себе любого находящегося в городе военнослужащего, способного сражаться. В ходе обсуждения было решено не разрушать систему водоснабжения города. Поскольку разведка еще несколькими днями ранее доложила мне о возможности начала в Париже народного восстания, я приказал провести демонстрационный парад. Командиры выделили мне для этой цели часть оставшихся у них войск. Данная демонстрация силы в последний раз показала парижанам имеющуюся в распоряжении германской армии мощь. Однако вскоре большинство частей, принявших участие в параде, ушли вместе со своими командирами. По внешнему периметру города было расположено немалое количество батарей стационарных зенитных орудий. Их расположение диктовалось потребностями противовоздушной обороны города, но мало подходило для наземного боя. Обслуживались орудия семнадцатилетними мальчиками, мобилизованными Имперской трудовой службой[76], получившими начальную военную подготовку. В первые дни моего пребывания в Париже туда прибыло танковое подразделение, насчитывавшее 17 боевых машин, которое направлялось на фронт.