Солдатский ножик

Мама сразу же поставила Василька на пол, взяла Люсю за руку и повела её в коридор, в самый дальний угол.

- Что с тобой, Людмила? - спросила она строго.

- Домой хочу, - сказала Люся сквозь зубы.

- У тебя заболело что-нибудь?

- Ничего не заболело… А зачем ты этого чужого, жадного мальчишку на руки берёшь да ещё сыночком называешь? Он что тебе - сын?

- Ах, вот что! - сказала мама и покачала головой. - А, по-моему, это не он жадный, а ты сама жадная… Ну, стой тут в углу, чёрствый ребёнок! Мне очень стыдно за тебя.

Мама вернулась к ребятам, а Люся стояла в углу коридора и плакала.

Ей так хотелось, чтобы мама подошла к ней, погладила её по голове, сказала что-нибудь ласковое и пожалела, что поставила дочку в угол, да ещё в чужом доме…

И вот, наконец, Люсино желание исполнилось. Мама вернулась к ней, провела рукой по её волосам и сказала:

- Ну, ты всё ещё плачешь, глупая моя девочка?.. Давай-ка пойдём вместе, покажем ребятам наши квадратики!

Люсе сразу стало легче.

Мама села на игрушечный стульчик у низенького стола, раскрыла портфель и стала вынимать квадратики один за другим.

Достанет квадратик и передаст его Люсе, а уже Люся отдаст ребятам.

- Что это такое? - спрашивала мама.

Ребята узнали всё, что было нарисовано, - ягоду, стол, гриб, ёлочку. Только колодец никто не мог узнать.

- Это колодец, - сказала мама.

- Лодец, - повторил Василёк и засмеялся.

Он стоял рядом и всё время держал маму за юбку.

- Он тебе мешает, мамочка? - спросила Люся.

- Нет, ничего, - ответила мама.

И вот они отдали ребятам все квадратики и пошли в раздевалку.

Ребята остались в большой комнате, и только этот толстый Василёк пошёл за мамой следом.

Оделись, собрались уходить. И тут мама заметила у Люси в руке корзинку с цветными тряпочками для кукол.

- Отчего же ты не отдала лоскутки ребятам? - спросила мама. - Сама же принесла!

- Сама принесла, сама и унесу, - ответила Люся шопотом.

- Как хочешь, - сказала мама и опять нахмурилась.

Она попрощалась с женщиной, похожей на доктора, попрощалась с няней. Потом поцеловала мальчика и сказала: «До свиданья, Василёк».

Но Василёк только ухватился обеими руками за её шарф и смотрел на неё, сдвинув белые пушистые бровки.

- Попрощайся с тётей, скажи ей «до свиданья», - говорила няня, разжимая его пальчики. Но он сопел и перехватывал шарф повыше.

- Пусти! - сказала Люся. - Прицепился, как репейник!

Мальчик удивлённо посмотрел на неё и выпустил из рук шарф.

Мама и Люся вышли на жёлтую крутую лестницу и стали спускаться вниз по намытым деревянным ступенькам. И вдруг за дверью раздался отчаянный, горький-прегорький плач:

- Мумуля муя! Мумуля муя!

Мама на минутку остановилась и посмотрела наверх.

- Идем скорей, мамочка! Я так проголодалась, - сказала Люся.

Мама ничего не ответила, взяла её за руку, и они ушли.

Всю обратную дорогу мама молчала: не то сердилась на Люсю, не то думала про что-то своё.

Только и было интересного за всю дорогу, что зашли в магазин да купили вишнёвого варенья. Зато когда вернулись домой, всё стало совсем хорошо. Накрыли стол, зажгли свет и сели вдвоём пить чай с вареньем, будто этого Василька и на свете не было.

После чая Люся построила домик из разрисованных мамой кубиков, а мама взялась за свою работу. Всё было, как всегда.

И завтра, и послезавтра, и после-послезавтра. Всё было, как всегда. Работали, ходили вместе в кино. Один раз даже поехали на автобусе в Парк культуры и отдыха и посмотрелись там в «кривое зеркало». А про детский дом разговоров у них больше не было.

Но через неделю случилось вот что.

Мама вернулась домой с большим-большим пакетом.

- Что там такое? - спросила Люся.

- Не трогай, - сказала мама. - Потом увидишь.

Но Люся не могла дождаться, когда будет «потом». Она потихоньку подошла к пакету и провертела сбоку дырочку. Внутри было что-то голубое, стёганое, - наверное, одеяло.

- Это тебе или мне? - спросила Люся.

- Кому понадобится, - сказала мама.

Пока Люся смотрела сквозь дырочку на одеяло, мама открыла шкаф и стала разбирать Люсины вещи.

Переднички мама положила отдельно, а башмаки и курточку завернула в глянцевую бумагу и спрятала в портфель.

- Ты куда это хочешь нести мои полусапожки?

- Да ведь тебе они уже давно малы…

- А кому же они не малы?

Мама отложила портфель в сторону, села в кресло перед столом и взяла Люсю за обе руки.

- Люся, я должна тебе что-то сказать.

- Лучше не говори… Ну, да ладно, скажи.

Мама покашляла и стала зачем-то медленно переплетать Люсины косички.

- Нехорошо, когда девочка растёт, как ты, совсем-совсем одна…

- Ладно, тогда я буду ходить к нашей соседке. Там есть ещё две девочки. Только ихний Саша дерётся.

- Нет, - сказала мама. - Я, Люся, не про то. Давай-ка мы возьмём к себе ещё одного ребёнка. У тебя теперь нет папы, и это большое горе. А есть такие дети, у которых после войны не осталось ни папы, ни мамы. Ты понимаешь, Люсенька, - никого-никого? Вот я и хочу взять такого ребёнка. Я ему буду мамой, а ты - старшей сестрой.

- Ой, - сказала Люся, - ты, кажется, опять про своего Василька?