Солдатское сердце

Ужинать пришлось уже в штабе соседнего фронта — Воронежского, где в качестве представителя Ставки находился Василевский. Обстановка там назревала не менее сложная. По данным разведки, противник готовился к мощному удару. План гитлеровского командования незамысловат: нанести мощные удары с двух сторон и отрезать советские войска, а затем в образовавшийся широкий проход ввести танковые войска и двинуться в сторону Москвы…

Заместителю Верховного нужно было окончательно согласовать вопросы взаимодействия двух фронтов и вместе с начальником Генерального штаба решить, как использовать резервы, если противник сумеет прорвать нашу оборону.

К приезду Жукова в штаб Воронежского фронта прибыл командующий Степным фронтом генерал-полковник Конев. Маршалу нужно было с ним поговорить, посоветоваться. Хорошо укомплектованный, сильный Степной фронт разместился глубоко в тылу Западного и Центрального фронтов. Он был надежным щитом на случай прорыва противника. Войска находились в готовности к отражению противника и к выдвижению вперед для развития успеха.

В тот вечер Жуков и Василевский вместе с командованием фронтов выработали план: как только станет известно о переходе противника в наступление, не дожидаясь начала его артиллерийской подготовки, самим нанести мощный удар артиллерией и авиацией, подавить живую силу и огневые средства врага в момент выдвижения и заставить его или отказаться от наступления, или начать наступление ослабленными соединениями.

Решив все вопросы, маршал Жуков возвратился в штаб Центрального фронта.

Еще днем, рассматривая карту, на которой было обозначено размещение войск фронта, а сбоку вписано общее количество боевой техники у противника и у наших войск, Жуков сказал:

— Не мало! С таким количеством танков, — маршал подчеркнул карандашом цифру, — драться можно. Но для развития успеха… — Георгий Константинович тут же позвонил командующему Степным фронтом генералу Коневу: — Не обессудь, Иван Степанович, но немного коробочек (так по телефону называли танки) я у тебя заберу, если у Ватутина будет туго.

Конев начал было возражать, но Жуков настойчиво повторил:

— Если будет надо!

4 июля ночью Георгий Константинович разговаривал по специальному телефону с Василевским, который находился в штабе Ватутина. Василевский передал, что войска ведут бой с передовыми отрядами в районе Белгорода и что пленные подтверждают переход противника в наступление на рассвете 5 июля.

— Как было предусмотрено, — сказал Василевский, — готовимся к артиллерийской и авиационной контрподготовке.

Маршал Жуков тут же пошел в хату, где находились командующий Центральным фронтом генерал Рокоссовский и начальник штаба фронта генерал Малинин. Склонившись над столом, офицеры чертили графики и схемы. Командующий и начальник штаба стояли у раскрытого окна.

— Что нового? — спросил Жуков.

— Ночью не начнут, — уверенно ответил Малинин. — И авиация и танки ночью слабы.

Жуков с почтительностью относился к рассудительному, спокойному, хорошо подготовленному теоретически и обладающему большим опытом работы в штабах генералу Малинину, не раз убеждался в его безошибочных, основанных на расчетах и фактах, прогнозах.

— А когда?

— На рассвете, — ответил генерал.

— Ночь-то какая, а? — сказал Рокоссовский.

— Напоминает она мне, Константин Константинович, ту ночь, когда ты вел свой корпус в сорок первом навстречу противнику. Помнишь? — спросил Жуков.

— Еще бы, — ответил Рокоссовский. — Вот тогда бы нам на каждый корпус сотню «Т-34» и самоходных орудий…

— У тебя в корпусе было не меньше единиц, чем сейчас в двух танковых армиях…

— Вот именно, Георгий Константинович, были «единицы», а не боевые танки. Слабы старые машины.

Высокое начальство своим присутствием не внесло нервозности в работу офицеров и генералов. Они продолжали спокойно рассчитывать и чертить графики и схемы.

Командующий артиллерией фронта генерал Казаков в те часы находился на командном пункте артиллерийского корпуса, в котором насчитывалось около 700 орудий. Начальник штаба артиллерии полковник Надысев был здесь, в штабе фронта.

Стрелки старых ходиков, висевших на стене, прошли двойку. Пошел третий час. Хозяйские часы показывали время точно. Генералы, словно не доверяя своим хронометрам, сверяли время по ним.

Георгий Константинович сожалел, что днем, когда все было тихо, не поспал часок. В ушах стоял свист. Складки на лбу, идущие из-под бровей, и ямочка на плоском подбородке от усталости стали рельефнее.

— Пухов у телефона! — доложил начальник оперативного отдела.

Рокоссовский выслушал доклад и спросил:

— Из какой дивизии пленный?

Положив трубку, Рокоссовский повернулся к Жукову и облегченно, будто наконец-то дождались того, чего с нетерпением ждали все, сообщил:

— Немцы разминируют участки для прохода своих танков. Захвачен пленный сапер 6-й пехотной дивизии. Он подтвердил готовность войск противника к переходу в наступление в 3 часа утра. Что будем делать? Докладывать в Ставку или дадим приказ на проведение контрподготовки?