Солдатское сердце

Георгий Константинович в тот день устал, утомительны были даже поздравления, и он попросил адъютанта никого к нему не пускать и не будить в течение пяти часов. Такую «роскошь» он позволял себе чрезвычайно редко. К тому же нужно было передохнуть перед выездом в войска. В полночь его разбудил звонок из Москвы. Из секретариата сообщили: умерла мать Устинья Артемьевна. Георгий Константинович поднялся с постели, оделся. Долго сидел за столом, откинувшись на спинку стула и положив руки на колени, потом вышел из вагона и до рассвета ходил по саду, примыкавшему к железнодорожному тупику. Утром Жуков приказал соединить его по телефону с семьей. Он поговорил с женой и дочерьми, сказал, что на похороны приехать не сможет, но примет все меры, чтобы им помогли похоронить Устинью Артемьевну на Новодевичьем кладбище Мрачный, охваченный тяжелыми раздумьями, Георгий Константинович в эти дни ни на минуту не покидал войска. Шла трудная военная страда.

НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ

Наступление войск фронта Рокоссовского между Модлином и Варшавой шло медленно. Дивизии и полки, вышедшие в этот район после трудных боев, устали, поредели, боеприпасов и горючего оставалось мало, а наступать надо.

В одном из боев за небольшой хутор танк из механизированного корпуса углубился с десантом на борту во вражеское расположение, но, уничтожив два пулемета, подорвался на мине. Рядовой Петр Косенко, сержант Павел Скорлубский и пожилой механик танка старшина Мельников укрылись в глубокой воронке. Мельникову, когда он выскочил из горящего танка, пуля пробила руку чуть выше локтя. А Петр не мог остановить кровотечение из носа. Хорошо, что старшина, которому Петр сделал перевязку, дал ваты.

— Возьми, затолкай в нос. Голову запрокинь назад.

Кругом равнина. С фланга стрелял пулемет, и уползти в тыл было невозможно. Вперед пробраться, где уцелел небольшой хутор, тоже нельзя. Там гитлеровцы. Пришлось отсиживаться в глубокой воронке.

— Значит, так, — сказал сержант Скорлубский, — взводом временно командую я. Слушай мой приказ, рядовой Косенко: беги в тыл. Доложи, что мы хутор держим, и притащи котелок каши, да про сто граммов не забудь, пусть и за вчерашнее отдадут. Уразумел?

Раненый механик танка старшина Мельников удивился:

— Да ты знаешь, что приказываешь? Равнина, видно все, немцы рядом, а ты солдата за кашей посылаешь!

— Я командую своими людьми, — ответил сержант — Не ваше дело!

— «Я командую своими»! — возмутился старшина. — Да я в два раза старше тебя и по званию старшина. Я с Жуковым на Халхин-Голе был! Желторотый, чтоб грубить мне!

— Полно вам, товарищи, — успокаивал их Петр. — Раз надо, так я пойду. Не ссорьтесь, нас и так мало. А вот наступали мы плохо. Место открытое, а мы без артиллерии и без авиации…

— Не рассуждай! — повысил на него голос Скорлубский. — Иди выполняй приказ!

Когда Петр стал вылезать из воронки, противник открыл огонь из минометов. Мины рвались на пашне, отсекая путь Петру. Он упал, закрыв голову руками.

— Вперед! — крикнул Скорлубский.

Петр вскочил, пригнулся и побежал к окопам. Тем временем впереди застрочил пулемет. Косенко догадался: кто-то прикрывает его огнем. Он дополз до окопа. Там было много солдат, почти половина взвода автоматчиков. Они успели спрыгнуть с танков, когда гитлеровцы открыли огонь из пушек, и, отсеченные пулеметным огнем, остались в окопе.

Через некоторое время с бруствера свалился танкист старшина Мельников. На крупном вспотевшем лице улыбка.

— Ну ты, Петька, бегаешь…

Тем временем, когда Петр Косенко находился в окопе с ребятами своего взвода, маршал Жуков разговаривал с командиром механизированного корпуса по телефону. Жуков сменил Рокоссовского, который перешел на 2-й Белорусский фронт, и его интересовало положение войск механизированного корпуса. И вдруг Георгий Константинович сказал, что по имеющимся сведениям в корпусе рядовым автоматчиком воюет сын генерала Косенко. Попросил узнать, жив ли он?

За каких-нибудь полчаса была наведена точная справка: где находится солдат Косенко, сколько раз ходил в атаку, как воюет. И тут же Петр Косенко был доставлен в штаб корпуса.

— Ну, герой, сам маршал Жуков вынужден о нем беспокоиться, — сказал генерал, улыбаясь. — Рассказывайте, как там, на переднем крае?

Не понимая, почему именно его, рядового Косенко, вызвали узнать о делах на переднем крае, он стал рассказывать о последней атаке и передал донесение сержанта.

Генерал прочитал и остался доволен.

— Видали? Вот тебе и сержант! Взял хутор и закрепился там. Надо представить к награде.

Командир корпуса стал докладывать о бое по телефону, называя кого-то «товарищ первый». Потом сказал, что рядовой Косенко рядом с ним.

— Образование у него десятилетнее, сам толковый, рослый. Воюет хорошо. — Помолчав немного, генерал добавил: — Все сделаю… — И, положив трубку, долго смотрел на Петра, а потом сказал: — Знал и я твоего отца. Не хотелось бы мне отпускать тебя в самое пекло. Пойдешь адъютантом ко мне?