Солдатское сердце

В то напряженное до предела время маршал Жуков не имел своего «личного часа». Не садился, как прежде, утром на коня, в чем испытывал каждодневную физическую потребность, не брал в руки баян, чтобы на минуту отвлечься от войны, и не соблюдал режим питания и сна. Вкрадывались и тревоги, о которых Георгий Константинович никому не говорил. Они не походили на испытываемые тревоги в битве под Москвой. Теперь заместитель Верховного Главнокомандующего беспокоился о том, как с меньшими потерями и в более короткий срок взять Берлин и заставить капитулировать все гитлеровские войска, представляющие пока еще реальную военную силу.

Жуков отчетливо представлял, что остатки фашистских войск, а вместе с ними вся банда — преданные слуги Гитлера, вышедшие умереть за фюрера, будут драться с фанатическим ожесточением. Возможно, применят газы. Сведения об атомной бомбе вызывали сомнение. Если бы Гитлер располагал этим мощнейшим оружием, он не замедлил бы применить его.

1 апреля 1945 года в Ставке Верховного Главнокомандования был заслушан доклад начальника Генерального штаба А. И. Антонова об общем плане Берлинской операции, затем докладывали маршал Жуков о плане наступления войск 1-го Белорусского фронта и маршал Конев о плане наступления войск 1-го Украинского фронта.

Наступление на Берлин планировалось начать 16 апреля. Главный удар решено было нанести с Кюстринского плацдарма силами четырех общевойсковых и двух танковых армий. Сначала прорвут оборону артиллерия и пехота, а затем ринутся в обход Берлина танки. В резерве — одна армия.

Фронт И. С. Конева, наступавший слева, должен быть готов повернуть свои танковые армии с юга на Берлин.

Определены цели и задачи всем другим фронтам. Времени до 16 апреля мало, а дел очень много.

Вечером 1 апреля Георгий Константинович позвонил из Москвы начальнику штаба фронта генерал-полковнику М. С. Малинину и сообщил:

— Все утверждено без особых изменений. Времени у нас мало. Принимайте меры. Вылетаю завтра.

Опытнейшему штабисту генералу Малинину предельно ясно полученное сообщение.

Все пришло в движение согласно запланированным мероприятиям. Подготовка к заключительной операции Великой Отечественной войны началась.

В то время, когда войска 1-го Белорусского фронта готовились к битве за Берлин, на одну из небольших станций, миновав Польшу, пришел эшелон с сеном. Зачем? Правда, скот немецких хозяев голодал, но это дело не военных. Никто не мог подозревать, что под кучами сена на платформах укрыты прожектора. А это зачем? В прожекторном подразделении, где служил Иван Мамонтов, в уцелевшем каменном особняке, в одном из его залов, проходило совместное партийное и комсомольское собрание. Для всех не хватило диванов и кресел, воины стояли. На собрании выступил представитель из политуправления фронта. Он сказал, что на долю прожекторного отделения выпала необычайная и очень важная задача.

— Вы будете во время штурма освещать поле боя… Ваше место на переднем крае…

Обычно прожектористы захватывают в яркий луч вражеский самолет в темном небе, а здесь что-то другое, еще не совсем понятное.

Ночью расчет старшины Мамонтова подтащил прожектор к каменной изгороди, в которой прямым попаданием снаряда, словно специально для них, было проломлено большое сквозное отверстие. Мамонтов впервые оказался на переднем крае. Рядом враг. До его окопов и траншей не больше двухсот метров. Впереди то взлетают осветительные и сигнальные ракеты, то где-то совсем близко, чуть правее или левее, вдруг начинает грозно и долго стучать пулемет, потом стрельба на мгновение замолкнет, а потом снова, да еще сильнее разряжается огненным ураганом. Пули так и свистят вокруг. Страшновато пареньку, кругом такое творится…

Как было приказано командиром роты, солдаты вырыли щель. Спустившись в нее и пригнув голову, Мамонтов почувствовал запах сырой земли. Он совсем не такой, как запах тамбовского чернозема. Иван следил, когда же взлетят разом сотни сигнальных разноцветных ракет, означающих, что пора направлять яркий луч прожектора на врага. Он испытывал необъяснимую внутреннюю радость и гордость, что ему, молодому прожектористу, еще не поймавшему в луч ни одного вражеского самолета, вдруг выпала высокая честь участвовать в Берлинской операции. Нашелся земляк — командир соседней роты прожектористов старший лейтенант Владимир Кобызев. Они не знали друг друга до войны, но при встрече вспоминали каких-то общих знакомых и беседовали, как одноклассники, которым удалось через много лет встретиться в необычных условиях.

Справа и слева от прожектористов, совсем рядом, разместились артиллеристы. Они подтащили свои орудия тихо и незаметно. Солдаты подносили ящики с боеприпасами.

По глубокой траншее бесконечно шла цепочкой пехота. Каски воинов поблескивали, когда вспыхивали огни ракет. Для бывалых фронтовиков все это не ново. Обычное «коварное затишье», а новичкам казалось, что они уже попали в бушующее пекло боя. Всюду стреляют, всюду разрывы, всюду мерещится противник. Но это еще не то, что предстоит впереди…