Солдатское сердце

Жуков прекрасно понимал, что ликвидация всего берлинского очага — дело времени. Положение гитлеровских войск уже безнадежно, но он продолжал усиливать армии и требовал от них не терять времени — добивать врага.

— Больше огня! Бомбами и снарядами крушите его укрепления, берегите людей! — слышался требовательный голос маршала по радио открытым текстом. — Крушить мощью огня!

В небольшом особняке, подготовленном для отдыха полководца, повар Николай Баталов приготовил обед.

Старший лейтенант медицинской службы Захарова, следившая за регулярным питанием маршала Жукова, сокрушалась, почему так долго нет Георгия Константиновича.

Наконец-то подъехали машины. Вбежал адъютант Алексей Семочкин.

— Как с обедом? Времени мало.

Едва вышел Семочкин, появился Георгий Константинович. Уставший, но в бодром настроении.

— Хорошо живете, — заметил маршал, садясь на диван. — И пушек не слышно…

— Вероятно, вы уже покончили с Берлином, поэтому и не слышно пушек, — улыбаясь, ответила Лидия Владимировна.

— Вот пообедаем и тогда покончим, — сказал маршал. — Где там генерал Варенников?

Генерал вошел, держа в руках кожаную папку. Жуков как-то сразу помрачнел и приказал:

— Посадите на телефоны адъютантов и за стол. Сорок минут на обед и все другое.

— Вам нужен отдых, — хотела возразить Захарова, но маршал повторил:

— Сорок минут!

Пока готовился стол, Георгий Константинович, увидав возле окна баян, с которым не расставался всю войну, взял его в руки, сел на стул. Склонив набок голову, как заправский гармонист, он стал играть. Играл тихо и с чувством, закрыв глаза. Звучала его любимая мелодия «Степь да степь кругом…» И кто знает, быть может, полководец на несколько минут отключился от сражения, убежденный, что все уже кончено, и вспомнил, как приходилось шагать по трудным дорогам, а кругом лишь степь да завывает вьюга… Или вспомнил свое детство, как однажды, возвращаясь из школы, которая была за лесом в соседнем селе, сбился в непроглядную метель с дороги, присел под елью и заснул. Уже в потемках отец, взяв собаку-дворняжку, нашел сына.

А через несколько дней старая изба не выдержала снеговой кучи, покосилась. Пришлось переселиться в сарай, унести туда все «богатство»: лапти, шубы, чугуны, горшки, рогачи, лоханку.

Убогое жилье не беда, а вот голод… Голод и вьюга. Вот и «степь да степь кругом…»

Играл Георгий Константинович минуты две-три. Потом энергично встал.

— Где можно руки помыть?

Адъютант Семочкин отозвался из-за двери:

— Идите сюда, товарищ маршал, я все приготовил.

Упорные бои за рейхстаг начались в конце апреля. Гарнизон не велик — до тысячи солдат и офицеров, но он имел большое количество орудий, пулеметов и фаустпатронов. Вокруг здания — глубокие рвы, устроены заграждения, оборудованы пулеметные и артиллерийские огневые точки. Для чего все это?

Захватив в ночь на 29 апреля мост Мольтке, полки 79-го стрелкового корпуса генерала С. Н. Переверткина приблизились к большому дому, из окон которого поливали градом пуль автоматы и пулеметы. В том здании размещались министерство внутренних дел фашистской Германии и швейцарское посольство. Рейхстаг — рядом.

К вечеру, после неоднократных атак, воины дивизий генерала В. М. Шатилова и полковника А. И. Негоды ворвались в подъезды и оконные проемы. Начался бой за рейхстаг. Вместе со стрелковыми подразделениями на штурм пошли танкисты и артиллеристы. На лестницах и в коридорах завязались рукопашные схватки. Штурмующие группы воинов дрались за каждую комнату.

Под прикрытием автоматчиков сержант М. А. Егоров и младший сержант М. В. Кантария пробились к вершине купола рейхстага и в 21 час 50 минут водрузили врученное им Военным советом армии Знамя Победы.

Командующий 3-й ударной армией генерал В. И. Кузнецов, наблюдавший за историческим событием, немедленно позвонил маршалу Жукову на командный пункт:

— На рейхстаге — Красное знамя! Ура, товарищ маршал!

— Дорогой Василий Иванович, — взволнованно заговорил Георгий Константинович, — сердечно поздравляю тебя и всех твоих солдат с замечательной победой. Этот исторический подвиг войск никогда не будет забыт советским народом!

Близкие помощники Жукова, находившиеся в то время с ним на командном пункте, рассказывают, что Георгий Константинович в те часы был как никогда спокоен и невозмутим. Он с высоким достоинством докладывал о последних днях падения Берлина Верховному; но от глаз генералов и офицеров, знавших полководца уже много лет, нельзя было скрыть необыкновенную радость полководца.

В четыре часа утра 1 мая маршал Жуков не спал. Генерал Чуйков докладывал по телефону, что на его командный пункт доставлен начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал пехоты Кребс, который сообщил, что Гитлер, оставив завещание, покончил жизнь самоубийством. Генерал хочет начать переговоры.

— Отправляйтесь к Чуйкову, Василий Данилович, — сказал Жуков своему первому заместителю генералу Соколовскому, — и потребуйте от Кребса немедленной безоговорочной капитуляции. Или мы новыми мощными ударами артиллерии зароем остатки немецкой банды под обломками имперской канцелярии.