Солдаты

Сергея определили в конец строя, во вторую шеренгу. Чтобы не бросался в глаза начальству – он без автомата. День, о котором он столько думал, в отношении которого сомневался, переживал, день, который, собственно, и отличает его от всех стоявших с ним в строю солдат, который по причине происходившего здесь действа и неучастия в нем Сергея становился особенным, ключевым, водораздельным для него, – день этот настал. Как теперь все пройдет, чем закончится, как отреагирует приехавшее руководство на двух солдат без автоматов, ничего этого Сергей не знал и знать не мог.

– Возьми автомат! – прошипел ему прямо в ухо подкравшийся неизвестно откуда замполит. Непосредственная близость обнаружила неприятный запах изо рта майора. «Или зубы больные, или с желудком проблемы», – подумал Сережа, – неважно, офицер был крайне неприятен ему. Кроме всего прочего, форма давно, по всей видимости, не чищенная источала смесь запахов пота и дешевого табака. Засаленный зеленый галстук ослабшей резинкой не мог подтянуть себя до ворота рубахи и провис, оголяя ее верхнюю пуговицу, погоны; густо посыпанные перхотью и надломленные в середине; портупея, перетягивающая талию и превращающая китель в некое подобие юбки – все свидетельствовало о неаккуратности человека.

– Возьми в руки автомат, я сказал, – снова выдохнул Сергею в затылок офицер.

– Мне кажется, мы с вами этот вопрос уже обсудили, товарищ майор, – тихо ответил солдат.

– Ну тогда автомат возьму я.

– Берите! – не понял намека воин.

– Пристрелю тебя, как собаку, – прошипел и добавил: – Паршивую.

Сергей пожал плечами. Его удивляло спокойствие, с которым он относился теперь к угрозам. Понимал, что страшилки замполита не более чем блеф, хотя тот, возможно, основываясь на каком-то своем раннем опыте, и не сомневался в их эффективности. Куда более реальными представлялись Сергею другие обещания начальства: подыскать подходящую статью и отправить к зэкам в бараки, сгноить в нарядах, поощрить старослужащих вправить мозги… Все эти меры могли бы действительно волновать парня. Но странное дело, так долго ожидая этого дня, Сергей при его наступлении обрел абсолютный почти покой. Ожидание оказалось гораздо более мучительным.

Так, вспомнил он, было когда-то с первым посещением зубного врача. Мальчику тогда должны были удалить зуб. Сколько переживаний было! Сереже снился огромных размеров дядя в белом халате, страшными, жуткими какими-то щипцами тянущий из его окровавленных десен зуб. Тот не поддавался, дядька нервничал, настаивал, а Сережа беззвучно, как это всегда бывает во сне, кричал. Он еще и в очереди трясся от страха, но как только прошел в кабинет и уселся в кресло, страх прошел. Обратного пути нет, убеждал себя мальчонка, нужно вытерпеть, что бы ни делал доктор… Молочный зуб тетя, а вовсе не дядя, удалила быстро и почти без боли…

В зал вошли, наконец, высокие чины. Равняйсь, смирно, короткое, по-военному слово-обращение к солдатам, после которого они один за другим стали выходить вперед к столу читать присягу: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь… быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином… Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей советской Родине и советскому правительству… Я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение товарищей».

Процедура закончилась неожиданно быстро. Дольше, кажется, готовились. Полковник из политотдела снова коротко, по-военному поздравил молодых с принятием присяги, офицеров – с пополнением личного состава. Тех, к кому приехали родители, отпустили в увольнение, другим разрешили попраздновать в расположении роты. Кафе в углу плаца тоже было открыто, но молодые туда пойти не решились. А после обеда распорядок и вовсе вернулся к обычному расписанию. Начались будни военных строителей…

Первое письмо из дома пришло в канун Рождества. Конечно, от мамы, Сережа сразу узнал почерк на конверте. Пальцы задрожали, перестали слушаться, ладони вспотели. Кое-как все же открыл: «Здравствуй, сынок! Мой ты солдатик…» Защипало в глазах, будто голос ее услышал, подкатил к горлу ком. «Ну вот еще! – подумал солдат. – Давай-ка без сырости».