Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

2 января «Правда» пишет: «Если старое чиновничество есть зло, которое мы временно вынуждены еще терпеть, то злом, абсолютно нетерпимым, являются лжеспециалисты в нашем аппарате». Газета сообщает о том, что в Наркомфине экономистом числится бывший контролер двора Николая II граф Растопчин. Техник Марчевский, не имея специального образования, выдает себя за инженера, старается устраивать на технические должности административно-ссыльных, тоже не имеющих образования. Некий Розенблюм растратил 10 тысяч рублей и был исключен из партии в Луганске, а вскоре оказался в Харькове на посту референта пушно-сырьевой конторы Госторга.

В «Правде» от 10 января 1930 года читаем: «Отдельные участки аппарата ВСНХ еще не приспособлены к высоким темпам социалистического строительства. Необходима перестройка (!) руководящего штаба промышленности в соответствии с требованиями реконструктивного периода. Широким смотром аппарата ВСНХ изгоним вредителей, бюрократов и лжеспециалистов».

20 января: «Осуществляем ленинский завет о массовом контроле рабочих над госаппаратом. Модельщик ГЭЗ тов. Садовников слева – днем на заводе; справа он же- вечером на проверке Наркомфина УССР».

О настроении страны можно судить по заголовкам: «Генеральная чистка партии заканчивается», «Нет плохих заводов, есть плохие руководители!», «Освободить страну от импорта бумаги», «Книгу вместо водки», «Нет жестокой борьбы за скот», «Страна недополучила 500 ООО тонн угля», «Вступая в партию, будем работать, как тов. Сталин», «Решительно прекратить перегибы в отношении середняка», «17 боевых самолетов- красному воздушному флоту. Самолет № 1 – "Наш ответ китайским белобандитам"», «Украинская контрреволюция перед советским судом», «Дело "Союза освобождения Украины"», «Петлюровцы в рясах», «Главной опасностью продолжает оставаться правый уклон».

«Правда» выходит на грубой, шероховатой бумаге, еще без единого ордена перед собственным названием.

Все эти заголовки и статьи – пока прелюдия, артподготовка. И вот- с 26 ноября 1930 года «Правда» начинает печатать большие материалы: «Агенты французского империализма и Торгпрома перед пролетарским судом. Дело "Промышленной партии"».

Читаем: «Интервенты были бы хозяевами положения. Они рассчитывали, что нэп «переродит» советскую власть…»

Председатель особой сессии Верховного суда Вышинский и Государственный обвинитель Крыленко ведут подробные допросы обвиняемых.

Вышинский (подсудимому Чарновскому): Ваша роль была в замедлении металлоснабжения и создания кризиса в металлопромышленности?

Чарновский: ЦК (Промпартии.- Ф. Ч.) стремился к этому, и я вместе с ним.

Крыленко: В плановом вредительстве вы участвовали?

Чарновский: Мы давали только вредительские директивы.

…В материалах мелькают фамилии Рябушинского, Милюкова, Пуанкаре. «Вредительское строительство фабрик… Мечты о министерских портфелях… Рамзин

увиливает от ответа… Промпартия – собиратель и руководитель вредительской работы… Меньшевики информируют французский генштаб…»

Крыленко задает вопрос руководителю Промпар-тии подсудимому Рамзину:

– Какие же были еще записки специального характера, имеющие прямое отношение к обороне?

Рамзин: Относительно обороны была записка профессора Стечкина о техническом состоянии авиации. Правда, здесь сведений военного характера не было, потому что Стечкин ими не располагал, а было только техническое освещение положения авиации в смысле типа применяющихся аэропланов, в смысле мощности моторов и т. д.

Крыленко: Ясно, что если Стечкин не располагал сведениями, касающимися военной авиации, то сведения, касающиеся авиации вообще и моторов, описания технического оборудования имели ценность или нет?

Рамзин: Я думаю, что имели ценность, но сведений относительно количества военных аэропланов, насколько я помню, в этой записке не было.

Крыленко: А по чьему требованию была составлена эта записка?

Рамзин: Она была составлена по просьбе господина Р.

Крыленко: Когда он просил о составлении этой записки, он чем-нибудь мотивировал ее необходимость… или это было ясно само по себе?

Рамзин: Это было ясно само по себе, поскольку в планах военных действий при интервенции были и воздушные атаки, и поэтому мне казалось естественным, что требуются такие сведения… Наши искания в этом направлении не привели к результатам, а единственным результатом была записка профессора Стечкина. Так как он сведениями военного характера не располагал, он мог дать только технические сведения.

Крыленко: Эти технические сведения относительно мощности и силы моторов относились одинаково к военной и гражданской авиации?

Рамзин: Я, как неспециалист, не знаю этого – не знаю, насколько отличается военная авиация от гражданской. Мы спросим об этом Калинникова (профессор.- Ф. Ч.).

Крыленко: Вы подтверждаете, таким образом, что вы получили задание от Р., а не от Торгпрома. Это во-первых. Во-вторых, что первое требование было о сведениях, о состоянии и силах военной авиации. В-третьих, что записка была составлена. В-четвертых, что записка отправлена. Эти факты вы подтверждаете?