Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

Да, Николай жил в Свердловской области, работал в совхозе. Но рядом с этим совхозом со времен Екатерины Великой поселились на хуторе немцы-колонисты. С русскими жили дружно. Николай познакомился с немецкими девушками и женился на одной из них. Отсюда такое знание немецкого языка! Сразу вспоминается облик «истинного арийца» обер-лейтенанта Пауля Зиберта, появившегося в Ровно, занятом германскими войсками…

Свердловские чекисты взяли на заметку Кузнецова

и завербовали, чтобы «освещать» в своих сводках этот хутор.

А на Лубянке в это время прошло совещание. Начальник отдела Федотов (надо же, совпадение фамилии с героем фильма! «Умный человек, очень хороший чекист, – говорит Рясной, – не то, что другие, такие, как Райхман и вся эта сволочь!»), так вот, Федотов говорит:

У нас туго с немецким языком. Давайте напишем в наши подразделения на местах, нет ли подходящих людей, чисто знающих немецкий?

Так и сделали. Пришел ответ из Свердловска: есть такой парень. Симпатичный, смышленый, предприимчивый, активный.

Давай вызовем его в Москву, – говорит Рясной Федотову.- Я с ним поякшаюсь, и решим, как быть дальше.

Конечно, снять его оттуда денег стоит, да и жизнь человеку можно поломать,- ответил Федотов. – Но давай попробуем.

Октябрь 1940-го. Вызвали. Рясному позвонили из приемной, что прибыл гражданин из Свердловска, и спросили, где он с ним встретится.

Давайте ко мне в кабинет, его ведь никто не знает.

Когда познакомились, Рясной пригласил своего сотрудника, знающего немецкий язык.

Выяснилось, что Кузнецов блестяще освоил не только хуторской немецкий, но и увлекается культурным языком, читает художественную литературу, занимается по учебникам.

С женой он развелся, связей со Свердловском у него не осталось, и Рясной поселил его на «КК» – конспиративной квартире. Сначала поводил за ним «наружку», понаблюдал, куда он ходит, тем более, он сказал, что у него в Москве нет знакомых. Раз, другой последил за ним по городу- все нормально. И дал согласие начальству, что берет его к себе. Раскрыл перед ним карты, в чем будет заключаться его роль. Пробовал на мелочах, серьезное задание давать не торопился.

Прошел месяц. Николай быстро освоился в Москве. Рясной рекомендует ему почаще ходить в театры, магазины… Школа, долгая школа, но она дала воз

можность уверовать Рясному, что Кузнецова можно использовать, и ему была присвоена кличка «Колонист».

Как-то Кузнецов обмолвился, что ему приходилось не раз летать на самолете и он, хоть и не летчик, однажды даже сидел за штурвалом.

Ну-ка, давай я тебя сделаю пока летчиком! – зафантазировал Рясной, не зная еще, чем обернется эта фантазия.

Николай надел летную форму и стал частенько наведываться в ювелирный магазин в Столешниковом переулке.

Трись там побольше! – приказал Рясной. И он терся. То с одним познакомится, то с другой… Много там ходило иностранцев.

И вот наш молодой «летчик» присел возле магазина – плохо ему, дескать, стало. Подошел к нему некто, по-русски говорит с акцентом, но говорит. Николай объяснил незнакомцу, что неудачно посадил самолет и сильно ушиб ногу. Подошедший помог ему доковылять до трамвая. Познакомились- человек оказался секретарем словацкого посольства по фамилии Крно (Василий Степанович долго не хотел называть эту фамилию, но потом махнул рукой- более полувека прошло!). В НКВД проверили – точно, он. Словацкое посольство состояло всего из пяти сотрудников, и никто на них не обращал серьезного внимания. Но как оно было нужно нашим разведчикам!

Кузнецов разоткровенничался с этим Крно, что у него туговато с деньгами и было б неплохо, если б его новый знакомый принес какие-нибудь заграничные вещички, чтобы их можно было продать своим сослуживцам-летчикам, у которых деньжата водятся.

Они снова встретились, и словак принес пять наручных часов- в ту пору часы были не у каждого из наших соотечественников. Смышленость подсказала Кузнецову, с чего начать – с торговли.

(«Тегпение, Вилли, тегпение!»)

Часы попали на Лубянку, и Рясной продал их по дешевке своим коллегам.

Давай, давай! – подстегивал он Николая.

«Я вижу, дело налаживается,- говорит Василий Степанович спустя пятьдесят пять лет.- Трудная вещь – чекистская работа. У нас иногда думают, что

если ты пришел работать в ЧК, надел форму, то завтра принесешь в мешке какого-нибудь шпиона. Мне не нравятся заявления начальника контрразведки Степашина – больно легко выдает векселя!»

…А в следующий раз Крно повстречался с Кузнецовым после поездки на родину, в Брно, откуда он привез большую партию часов. Короче говоря, Крно стал возить часы из Брно. Они снова оказались на Лубянке, и Рясной опять распределил их среди чекистов. Он уже полностью доверяет Кузнецову и решается на открытую вербовку словака.

Для этого он переводит Николая в свою надежную квартиру на улице Карла Маркса, недалеко от Раз-гуляя.

«Там сейчас висит мемориальная доска, посвященная Николаю Кузнецову, – говорит Василий Степанович.- Я, правда, не видел, но эту квартиру хорошо помню. Моей задачей было затащить туда этого словака».