Солдаты милосердия

— Пожалуйста, милости просим за стол. Дорогими гостеньками будете, — приглашал маленький седенький старичок. — У нас вот сын женится. Отвоевался. Фашисты руку у него отняли. Вы уж простите нас. Идет война, а без свадьбы все же нехорошо. Решили всем селом, — долго оправдывался хозяин.

— Ничего, ничего, папаша, продолжайте, — успокоил Тимошенко.

За столом сидели жених и невеста, окруженные женским обществом. Жених в гимнастерке с заткнутым за ремень левым пустым рукавом. Невеста была одета в розовое платье. И лицо ее было розовым, разрумянившимся от многолюдия в тесной и жаркой хате.

Кто-то предлагал нам выпить за молодых, а кто-то — закусить.

— Спасибо. Нам бы только водички напиться, — попросил Тимошенко. — И, люди добрые, подскажите, пожалуйста, как проехать на Брусилов?

Услышав историю о минном поле, рассказанную Тимошенко, люди добрые ахнули.

— Как это вы, на машине, да еще ночью?!.

Снова сидим на ящиках с мылом, прижавшись друг к другу. От предложения шоферов — поочередно отогреваться в кабине — отказались. Пусть в кузове, но сидеть вместе. Опять вокруг тишина, и нам хочется ехать бесшумно.

Оглядываем бескрайние поля, где несколько дней назад прошли бои. Вон обгоревшие танки, машины. А это что? Лошади! И конница здесь сражалась. По всему полю лежали они, вздутые, покрытые блестящей при лунном свете коркой льда. Зрелище это вызывало жалкое, щемящее душу чувство. Хотелось плакать…

Дорога шла на подъем, к лесу. Ребятам эти места были уже знакомы.

— Скоро Брусилов увидите, — прокричал Сапрыкин, высунув голову из кабины.

Машина оказалась на порядочной высоте над городком. Но ночные приключения на этом не окончились. Перед нами открылось неожиданное зрелище: Брусилов был охвачен огнем.

Сверху было видно, как в нескольких местах что-то горело и загоралось вновь. Мы встревожились: не наше ли хозяйство в опасности?

— Скорей! — стучим по крыше кабины.

Машина с пригорка спускается вниз. Вот уже несется по улицам, мимо пожарищ. Еще один поворот. Угловой дом скрывает улицу, которая идет под острым углом, почти в обратном направлении. Из-за урчания машины не слышны посторонние шумы. Вернее, они смешались с треском горящих деревянных строений, криком людей, ржанием лошадей, лаем собак. И уж настолько неожиданной оказалась встреча с танком, который на полном ходу вынырнул из-за крутого поворота!

Безусловно, и водитель танка не предполагал, что может встретить здесь в предутренние часы одинокую машину.

Водители растерялись и свернули в одну сторону, затем одновременно — в другую…

От резкого поворота мотор нашей машины заглох, и она остановилась поперек дороги. А танк своим бронированным лбом уперся в ее правый борт.

Все произошло в мгновение.

— Ох! — хором выдохнули сидящие на танке бойцы.

— Счастливые вы, девчата, должно быть?

— Да, сегодня нам особенно везет! — произносит Шура.

Ребята с танка говорили что-то еще, кричали на водителей, возмущаясь. А мы стояли в кузове и разглядывали уткнувшуюся в борт махину, которая только что чуть было не проутюжила нас своими могучими стальными гусеницами.

Проехав еще немного, мы остановились в тихом и темном, после яркого огня, переулке.

— Все в порядке! — произнес Сапрыкин, выпрыгнув из кабины.

Во дворе собрались люди, только что пришедшие с пожара. Они сообщили, что кто-то умышленно совершил поджог. Что загорелось одновременно в нескольких местах, на разных улицах.

— Избавились от фашистов, так какая-то сволочь еще пакостит, не дает спокойно жить! — ругается женщина.

— Где же наши люди? Спят, что ли, в такую ночь? — спрашиваю хозяйку.

— Уехали на попутных, — ответила она. — Сами уехали, а носилки оставили. Сказали, что потом их заберут.

Настроение у меня было ужасно скверным. Надеялась, что здесь повидаюсь с девчатами, расскажу им о дорожных приключениях и станет полегче — разрядится напряженное состояние. Да может, уже и письма привозили сюда. Но и здесь постигла нас неудача. Досадно!

— А ты не расстраивайся. Радоваться надо. Нам и верно сегодня повезло. Столько препятствий, а мы вот тут — живые! — успокаивает Шура.

— Слушай, Сапрыкин, не ты ли причиной всех приключений сегодняшней ночи? — смеется Тимошенко. — Может, не напрасно ругают тебя девчата?

Водитель Сапрыкин — хороший человек и работник опытный, но страшно невезучий. Когда оказывались с ним в дороге, непременно что-нибудь происходило. То машина зачихает и отстанет от колонны, то совсем заглохнет, и он не может ее завести. Потом просит закрыть ладонью отверстие какой-то трубки, чтобы подсосать, как он выражался, тогда легче заводился мотор. «Ну что ты за человек? — возмущались девчонки. — Больше с тобой никогда не поедем!»

Особенно подшучивали над ним с тех пор, как он однажды заехал… в кузов замаскированной машины. Там была установлена зенитка, которую он чуть не помял. Крепко ему тогда досталось от девушки — командира батареи. «Не умеешь ездить — ходи пешком!» — высказала она довольно обидные слова для Сапрыкина.