Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

— Предъявите ваши документы.

Открывает незваный гость красную книжечку, и ум мой помутился. Подпись: «Председатель Верховного Совета СССР Громыко». Оказалось, депутат Верховного Совета. Хорошо, я с ёбом не поспешил.

— Извините пожалуйста. Разрешите узнать цель Вашего пребывания?

— Цветочки рву.

— Пожалуйста, рвите. Не нужна ли помощь?

— Вы молодец, бдительно службу несёте.

— Рад стараться. Разрешите идти?

— Идите.

Я в машину и к «Петрене». Доложил. Тот обмер:

— А куда он поехал? Ты давай, заедь за котельную и смотри. Господи, лишь бы не к нам. А номера машины ты записал?

— Да, «Волга» первого секретаря Кзыл-Ординского обкома партии.

Уже не на машине, а скачками я понесся за котельную. Прогнал испуганного солдата-истопника:

— Иди на хуй отсюда, спрячься куда-нибудь.

Лежу, наблюдаю как гость фотографирует баб на фоне объекта. Наконец скрылись с горизонта. Побежал обратно:

— Уехали в сторону Дермень-Тюбе.

Ух… Пронесло! А заедь он сюда, а взъеби «Петреню»… Кто вызвал джина из бутылки? С кого бы спросили?

Как и водилось в СССР, о прибытии высочайших особ предупреждали за сутки, чтобы никто не успел подготовиться ни встретить, ни убить. Кэгэбистам было хорошо, а вот террористам и встречающим — плохо, особенно последним. Комендатура в полной мере отвечала за безопасность и порядок в районе. Начальство, опомнившись от шока, орало:

— Давай! Давай! Какого хрена ничего не делаете?

— А что делать? Что давать?

— Едет! Уже едет!

— Кто едет?

— Горбачёв!

— Ма-ма!..

Первым прилетел самолет охраны. Ответственных лиц собрали в штабе полигона. Мало того, приказали, чтобы командиры лично привезли. Приятно: не на ВАИшке, а на командирском УАЗике, и не сзади, на сидениях десанта, а рядом. Можно даже что-то буровить. Ощущаешь собственную социальную значимость, командира на совещание не пустили. Кизуб как отбрил:

— А вам зачем?

Когда собрали на инструктаж, вместо обычного для начальника полигона горлового шипения, булькания и дикого мата через слово, так что в первых рядах ощущается запах табака, коньяка и гнилых зубов из командирской пасти, вкрадчивые мужики в штатском в душу входят. Когда командир орет:

— Я вас сгною! А вы, в третьем ряду, товарищ майор, встаньте. Почему не брит?

Это не пугает, думаешь:

— Ну давай, дави. Я сейчас отсюда вырвусь, соберу своих подчинённых и пойду их топтать…

А вот когда тебя вежливо спрашивают:

— А это Ваш участок? А Вы все посмотрели? А как Вы думаете?

Это действует. Начинаешь пугаться собственной значимости. На семи километрах мне доверили жизнь Генсека, целых полторы минуты я буду отвечать за неё. Если бы начальник штаба меня на обычном инструктаже «озадачил», я бы и не поинтересовался в чём там дело. А так, после совещания я кинулся смотреть. Облазил барханы, вверг народ в изумление: не случилось ли чего? Меня участливо спрашивали:

— Не солдат ли сбежал?

Не скажешь же им, что террориста ищу со снайперской винтовкой или радиоуправляемого металлического ёжика, начиненного взрывчаткой. Нам фото показывали — умели они блажь в голову вбивать. Апофеозом стала демонстрация охранниками пистолет-пулеметов, замаскированных в «дипломатах».

В довершение всех бед старший лейтенант Иванов додумался рассказать солдатам как можно убить Горбачёва. Насмотрелся видиков, впал в прострацию и начал вещать. Оказалось — просто. Достаточно заложить взрывчатку под мост и спрятаться с подрывной машинкой в барханах. Но он не учел основного: кроме «тра-та-та» есть ещё и «тук-тук-тук». Настучали. Брать Иванова доверили мне. Учитывая его потенциальную опасность как террориста и крайне бестолкового офицера, я решил подойти к делу творчески. Без лишней помпы явился в автопарк и, между делом, сказал Иванову:

— Какого ты хера сидишь? Иди распишись в ведомости на премию за металлолом. Там Колесников с ума сходит, ему закрывать надо.

Из автопарка позвонить в часть было невозможно. Я ему ненавязчиво предложил подвезти до штаба. Проблема заключалась и в том, что его перед расправой нужно было переодеть во что-то приличное. Запускать его в черной робе в штаб, даже невзирая на его бандитскую сущность террориста-отщепенца, было непристойно. Наконец облачили его в повседневную форму, и мы тронулись. В штабе он ломанулся было в другую дверь, туда, где финчасть. Я его завернул:

— Деньги дерибанят у замполита в кабинете.

— А чё так?

— Откуда я знаю. Иди, а то без тебя обойдутся.

Иванов помчался наверх, я за ним. На втором этаже втолкнул его в кабинет начальника штаба. Там уже заседал синклит с угрюмыми лицами инквизиторов. Во главе стола — начальник управления, с торца — особист.

— А-а-а, голубчик. Ну, рассказывай…