Солдаты революции. Десять портретов

Бела Кун прошел фронт повешенных. Озеров, все еще искоса поглядывая на спутника, обронил:

— Врангелевские офицеры. Батько вчера приказал их повесить.

Бела Кун не сразу откликнулся, потом как бы про себя спросил:

— К моему приезду, что ли, приказал? Пугает?

Озеров пожал плечами:

— Тактика. Батько такой. Может, и пугает. Его не сразу поймешь.

Озеров, опытный военный, прошедший империалистическую войну, не раз раненный, привыкший к солдатской дисциплине, вот уже год находясь на посту начальника штаба в армии Махно, сам не мог привыкнуть к махновской вольнице с ее диким, пьяным разгулом; он пытался навести в ней элементарный воинский порядок, нещадно хлестал своей нагайкой командиров всех рангов, рискуя получить пулю в затылок, но ничего не добился, как и не научился до конца понимать подлинные замыслы Махно. Озеров не всегда одобрял приказы батьки, но подчинялся, надеясь, что с разгулом будет все же покончено. И вот сейчас, идя вместе с Бела Куном в штаб на переговоры, в которых он вместе с Нестором Махно должен был представлять одну высокую договаривающуюся сторону, а член Революционного военного совета Южного фронта Бела Кун — другую, Озеров с завистью смотрел на своего спутника и на красноармейца в вылинявшей гимнастерке и в ботинках с обмотками, поотставшего на полшага от своего командира, как и полагается дисциплинированному солдату.

Озеров повернул направо, к железнодорожному полотну, где стоял штабной вагон Махно, снова переложил нагайку в правую руку, чтобы легче было огреть первого забулдыгу, который попадется ему на пути.

Махно был оповещен о предстоящем приезде Бела Куна каблограммой из штаба Фрунзе и особо Озеровым. Был наслышан об этом знаменитом венгерском революционере. Решил встретить его подобающим образом, чтобы большевики знали, кто такой Нестор Махно, враг белых и враг красных. Вечером, накануне приезда венгра, приказал повесить восемь врангелевских офицеров. Конечно, его войско еще официально именуется «бригадой Красной Армии имени батьки Махно». Но это только форма. Придет время, и он, Нестор Махно, повесит красных на всех фонарях и установит по всей Украине анархистскую республику.

Штабной вагон Махно стоял на запасных путях станции Ульяновка. Здоровенные парни с маузерами и кольтами за поясами и пазухами окружали штаб. Озеров прошел мимо них вперед. Натренированными движениями махновцы отсекли красноармейца, сопровождавшего Бела Куна, ощупали венгра и, убедившись, что он безоружен, равнодушно сказали: «Иди к батьке».

В вагоне было душно, несло перегаром. В едком махорочном дыму Бела Кун не сразу увидел батьку, полулежавшего на медвежьей шкуре. По правую руку от него сидел начальник политотдела армии Волин, анархист, бежавший от царской полиции в Америку и вернувшийся оттуда после Февраля. Слева на кошме пристроилась Маруська Никифорова, сожительница батьки, атаманша небольшой банды, примкнувшей к Махно. Она была пьяна, осоловевшим взглядом уставилась на Бела Куна.

Махно молча посмотрел на гостя, медленно поднялся, сделал шажок вперед. Бела Кун подошел ближе, чуть растягивая слова, сказал:

— Здравствуй, Нестор.

Махно протянул руку, поздоровался, сквозь зубы процедил Маруське:

— Убирайся! Будет важный разговор.

ПУТЬ В СОВЕТСКУЮ РОССИЮ

Меньше двух месяцев прошло с того дня, когда Бела Кун, инициатор создания Венгерской коммунистической партии и руководитель Венгерской советской республики, после ее падения вернулся в Россию.

Еще в июле 1920 года его освободили из австрийской тюрьмы. Далось это нелегко. В. И. Ленин и Наркоминдел взяли судьбу Бела Куна в свои руки, вели переговоры. При переводе в Петроград Бела Куна сопровождала группа венгров, вступившая в РКП (большевиков), среди них один из его друзей Владимир Юстус, другие соратники по революционной борьбе. По дороге на поезд напали бандиты, искавшие венгерских революционеров. Чтобы спасти жизнь Бела Куна, его спрятали в мешок и положили под нижнюю полку, а когда бандиты обыскивали вагоны, друзья вынесли мешок и положили в кустах.

Поезд с Бела Куном ехал через Штеттин, откуда предстояло пароходом направиться в Таллин, а затем в Петроград.

Но в Штеттине нельзя было оставаться. По поручению В. И. Ленина советские дипломаты добились отправки поезда в Берлин. Когда Бела Кун прибыл в германскую столицу, венгерское буржуазное правительство потребовало его выдачи. Это означало его гибель. Восемь дней Бела Кун находился в Берлине, и каждый час был чреват тяжкими последствиями. Наконец, в начале августа советское полпредство в Берлине добилось отправки Бела Куна в Россию.

...В Ямбурге и Гатчине были торжественные встречи. Привокзальные площади заполнили тысячные толпы, а у вагона Бела Куна его приветствовали комиссары 7-й армии. Были цветы, объятия и речи.

В Петрограде, куда поезд пришел ночью, собралось еще больше людей. На следующий день Бела Кун выступил с докладом в Народном доме имени Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Он снова чувствовал себя в родной семье, среди близких людей.