Солги со мной

Девчонка наклонилась, чтобы включить тепловую пушку. Я сделал шаг в сторону и, к своему удовольствию, успел разглядеть мягкую выпуклость груди в розовом лифчике.

– Вроде того.

Я не собирался распространяться о сиквеле, который произвел эффект мокрой петарды, и вялых продажах следующих двух книг.

– Работник творческого цеха! Всегда что-то занимательное в жизни. Не то что у нас, бедных юридических крыс!

Продавщица вернулась на свой табурет. Шелковистый топ под струей воздуха сборился в рюши. А Хопкинс все молол языком: работает в «Линклейтерз», по гражданским делам, дослужился до полноправного партнера.

– Пашешь еще больше. Ни выходных, ни проходных, на телефоне круглые сутки!

Он пожал плечами, словно крыльями взмахнул, маскируя самодовольство мнимой покорностью судьбе. Что поделать? Дети в частной школе, бла-бла-бла, две машины, ипотека, которая его «в могилу сведет». Несколько раз я вставлял: «Надо же!.. Ага… Ясно». Он не унимался, показывая, какой он крутой. Хвалился женой, делая вид, что жалуется. Мол, Тина бросила Сити – «вымоталась бедняжка!» – и открыла в Далвич-Виллидж – «ты упадешь!» – небольшой магазин пряжи. Да еще и преуспела! «Кто бы подумал, что на шерсти можно заработать?» Эндрю издал смешок.

– Не я во всяком случае! – ответил я храбро, потому что начал уставать от этого разговора.

Он рассеянно взял с полки книгу. «Хичкок» Франсуа Трюффо.

– Сейчас женат? – спросил, постукивая ею по ладони.

Я покачал головой. «Сейчас»? Снова всплыла в памяти его младшая сестра. Тоже щель между зубами, короткая стрижка. Спросить бы, как она, только запамятовал имя. Лотти? Летти? Прилиппи, это точно! Интересно, мы переспали?..

Неожиданно мне стало жарко и неуютно. Остро захотелось на улицу.

Я не расслышал, что сказал Хопкинс, уловил только про «ужин для друзей». Он игриво шлепнул меня «Хичкоком» по руке, как будто за последние двадцать лет или две минуты заработал право на такую фамильярность. Достал телефон, и я с холодеющим сердцем понял, что он готовится записать мой номер.

Я посмотрел на дверь, за которой по-прежнему шел дождь. Рыжая искусительница читала книгу. Я изогнул шею, чтобы разглядеть автора. Набоков. Пафосная болтовня! Отчаянно захотелось вырвать у нее книгу, схватить за волосы и прижать пальцем татушку на шее. Проучить!

Повернувшись к Хопкинсу, я с улыбкой продиктовал номер. Он заверил, что позвонит, и я сделал мысленную пометку не отвечать.

Глава 2

Он снова вышел на связь две недели спустя, в конце февраля, во вторник. Я доживал последние деньки в Блумсбери. Так мы когда-то договорились: хозяин, Алекс Янг, скрипач нью-йоркского филармонического оркестра, разрешил пользоваться квартирой в обмен на кормление кошки. Съезжать приходилось, только когда они с бойфрендом бывали в Лондоне. Ламбс-Кондит-стрит с ее элитными кофейнями и шикарными старомодными магазинами одежды для джентльменов стала моим духовным пристанищем. Квартира на верхнем этаже высокого здания в георгианском стиле, в которой не было ничего моего (картины, белое льняное постельное белье, мебель середины прошлого века, итальянская кофеварка – все принадлежало Алексу), создавала нужный мне имидж. Но срок договоренности подходил к концу, и я даже думать об этом боялся.

Когда зазвонил телефон, я блаженствовал в потертом бархатном кресле с «Лондонским книжным обозрением», греясь в лучах редкого зимнего солнца. Сквозь высокое окно столб света заливал всю комнату. Тени от квадратиков переплета расчерчивали турецкий ковер, как для игры в классики. На столе рядом с чашкой кофе лежал бутерброд с сыром – последний мой хлеб. Персефона, к которой я успел привязаться, свернулась у меня на коленях, словно норковая шкурка.

Номер был незнакомый, но меня застигли врасплох. Накануне вечером в пабе я встретил Кейти, выпускницу университета, которая мечтала пробиться в журналистику. Написал ей на ладони телефон и имейл («Вдруг захочешь посоветоваться») и сейчас живо представил эту консультацию за бутылкой вина («Удобнее всего, наверное, у меня»): Кейти, затаив дыхание, внимает мэтру и из благодарности ложится с ним в постель.

– Пол Моррис, – произнес я отрывисто, как и положено занятому человеку.

– Ага, попался!

Не Кейти… Мужской голос, который я не сразу узнал. Какой-нибудь крючкотвор из печатных изданий, где я время от времени подрабатываю?.. Доминик Беллоу из Сохо, товарищ по пьянке и редактор журнала «Станза», недавно подкинул мне на рецензию Уилла Селфа, и я уже просрочил. (Вечная фигня с неполной занятостью: не делаешь даже то немногое, что есть.)

– Да… – нерешительно ответил я.

Притворяться, что ошиблись номером, поздно – уже представился.

– Ну привет! Звоню, чтобы выманить тебя в Далвич, в нашу глушь.

Далвич?

– Тина мечтает с тобой познакомиться!

Какая Тина?..

– А мне, пожалуй, надо держать ухо востро, греховодник ты старый! Я тебе еще Флорри не простил! – Он громко рассмеялся.

Флорри. Ну конечно! Флорри, а не Лотти! Флорри Хопкинс, сестра Энтони Хопкинса. В смысле Эндрю. Один черт… Вспомнилось, как тогда в книжном он, криво улыбаясь, отчеканил: «По гражданским делам».