Солярис

Дорога от аэропорта до города была сущим наслаждением. За окном проносились зелёные деревья. Время от времени они сменялись полями с одной стороны, а с другой и вовсе исчезали, открывая взору вид на Эгейское море. Я приоткрыла окно и высунула нос наружу, следом навстречу ветру двинулись мои ладошки. Из магнитолы доносился зажигательный ремикс какой-то песни. Ветер колыхал мои волосы, гладил по щекам, казалось, он выдувает дурные мысли из моей головы. Я глубоко дышала, наслаждаясь запахами моря, солнца и зелени. Ничего общего с ароматами мокрой пыли, прелой листвы и кофе, преследующих меня дома. От внезапно накатившей эйфории я чуть не расплакалась. Создалось ощущение, что я попала в другой мир, оставив все тревоги в прошлом.

Через минут пятнадцать водитель остановил машину возле въезда в город. Или, правильнее будет сказать, входа. Последующей моей дорогой служила широкая лестница, каменные плиты которой были отполированы и сглажены тысячами стоп.

Таксист помог мне достать чемодан из багажника, а затем, пожелав удачи, укатил в обратном направлении. До дома мне было еще идти и идти, но я не могла винить водителя за столь отдаленную остановку. Строение города — на горе — просто напросто не позволяло передвигаться по нему на автомобиле. В лучшем случае транспортом могли служить мопеды и повозки, запряженные осликами. Правда последними пользовались исключительно рыночные торговцы.

Я окинула пейзаж пристальным взглядом, с высоты он был особенно прекрасен, а затем взяла чемодан за ручку и отправиласьмпо знакомому маршруту. Бабушкин дом находился на экваторе города, ровно между тем местом, где меня высадил водитель, а это было на полпути к вершине, и морем.

Первые пять минут я шла не спеша, внимательно глядя под ноги, но затем начала делать остановки. Моя слабая физическая подготовка давала о себе знать, колени начали гудеть, а дыхание сбилось. Великие силы, надо чаще приезжать сюда, хотя бы для того, чтобы поддерживать спортивную форму.

Мне всегда нравилось, что бабушкин дом располагался чуть в стороне от центральной части, это давало возможность спрятаться от любопытных глаз местных жителей и туристов, гуляющих по рынкам и ресторанчикам.

Дойдя до тупика, я вновь повернула налево, теперь мне пришлось подниматься по узкой лесенке. Она оказалась такой маленькой, что колёсики моего чемодана не помещались на неё полностью. Я собралась с силами и взяла собственный багаж в руки, отчётливо ощущая вес каждого учебника. И как он вообще мог показаться мне лёгким?

Пришлось преодолеть семьдесят три ступеньки, прежде чем я оказалась напротив нужного дома. От просторного дворика, огороженного белокаменным забором, меня отделяла лишь ярко синяя дверь, выполненная из прочной древесины. Прежде чем ударить в неё кулаком, я решила убедиться, действительно ли та заперта. Как-никак, бабушка знала о моём скором визите, и могла оставить вход открытым. Моя ладонь осторожно легла на ручку и надавила, а затем потянула на себя, дверь вмиг поддалась и распахнулась. Отлично, хоть в этой стране удача на моей стороне.

Не успела я сделать первый шаг во двор, как вторая дверь, ведущая непосредственно в дом, распахнулась и из неё выглянула седовласая женщина. Она остановилась на пороге и облокотилась на дверной косяк.

Бабушка Любона.

Для большинства она была Любоной Ванифатьевной Дунас — вдовой, владелицей лучшего рыбного ресторана в городе и просто уважаемой горожанкой. Для меня же она всегда оставалась родственной душой и близким другом.

Бабушка была одета в просторные льняные брюки кремового цвета и зелёную хлопковую рубашку, её длинные волосы разметались по плечам, а руки крепко сжимали чашку. От постоянного пребывания на солнце кожа женщины отливала бронзой, отчего белые зубы, серебристые локоны и синие глаза казались еще ярче.

Сейчас ей было шестьдесят четыре. Но я бы никогда не дала бабушке этот возраст, да и никто бы не дал. На вид ей было не больше пятидесяти пяти, а когда она улыбалась, то молодела еще на десяток лет.

Отчасти, в этом была заслуга и стройнойности Любоны Ванифатьевны. Нет, бабушку никак нельзя было назвать тощей, наоборот, она имела красивые, женственные формы. Регулярные занятия йогой, прогулки по сотням ступенек, плавание в Эгейском море — всё это сформировало её фигуру.

Сейчас небесные глаза сощурились, бабушка внимательно разглядывала меня, не произнося ни слова.

Я поспешно закрыла входную калитку и двинулась к родственнице на встречу.

— Привет, — тихо протянула я, подходя ближе к двери и вставая балетками на коврик.

— Заходи, — только и ответила она.

Для пущей убедительности женщина качнула головой в сторону входной двери номер два. Я молча повиновалась.