Солнечная

Во взбешенном состоянии он напоминал себя прежнего – порозовевшие щеки, крысиная мордочка. При всей своей худобе он был жилист и, даже усохший и постаревший, был выше и моложе Биэрда.

– Я не искал приключений! – выкрикивал Тарпин. – Это Патриция меня соблазнила, чтобы отомстить вам. Мне своих проблем хватало. Моя жена сбежала вместе с детьми. Вы сами растоптали ваш брак. Такая красавица. Вы разбили ее сердце!

Держа в уме вариант насильственных действий, Биэрд бочком отступал вдоль скамейки. Ему было далеко до Тома Олдоса, ломавшего коленные чашечки. Отойдя на благоразумную дистанцию, он сказал:

– Там, возле шоссе, стоит патрульная машина. Если вы не уйдете, я позову полицейских, и они с вами обсудят вашу туристическую визу. В здешних краях нелегалов не жалуют, чтоб вы знали.

– Подонок! Трусливый подонок!

Биэрд со всей возможной поспешностью скатился с трибуны и зашагал прочь. Он достиг другого конца плаца и направлялся к барбекю в техасском стиле, а издали еще доносились слабые крики: «Говно! Трус! Мошенник! Ты меня еще попомнишь!» Честные граждане оборачивались, кое-кто бросал неодобрительные взгляды на Биэрда. Минутами позже, не туда свернув, он очутился перед величественной колоннадой биотуалетов и, решив воспользоваться одним из них в свое удовольствие, шмыгнул в кабинку. Когда он оттуда вышел и огляделся, то увидел вдали Тарпина, голосующего на шоссе.

Биэрд опаздывал на свидание с Дарлиной, но он устал и вспотел, к тому же было над чем задуматься, поэтому он медлил. Тарпин, не Олдос, был любовником, от которого Патриция не могла отделаться, и тогда она придумала эту легенду, чтобы избежать еще одного фингала под глазом. Но не это остановило Тарпина, а хорошая трепка от Олдоса. Даже если бы Биэрд задушил последнего голыми руками, Тарпин все равно принял бы вину на себя, настолько далеко он зашел в своем помрачении. Биэрдовское прошлое частенько являло собой месиво, наподобие завонявшего разжиженного сыра, перетекающее в настоящее, но вот данное изделие, напротив, производило впечатление чего-то сравнительно твердого, скорее пармезана, чем бургундского эпуасса. Это сравнение направило его мысли в веселое русло, напомнив ему о чувстве голода, и техасское барбекю выплыло на него весьма кстати, но тут в кармане завибрировал миниатюрный компьютер. Экран сразу внес ясность: Мелисса. Звонит ему перед отходом ко сну. Однако в мембране он услышал рокот автомобильного мотора и, на заднем плане, пение Катрионы.

– Дорогая, – начал он первым, опережая ее. – Я пытался до тебя дозвониться.

– Мы были в самолете.

Сбежала-таки с дирижером и прихватила с собой ребенка, тут же пронеслось в мозгу.

– Где вы? – раздраженно спросил он, ожидая очередного вранья.

– Мы только что выехали из Эль-Пасо.

Он помедлил, переваривая услышанное.

– То есть как? Не понял.

– Мы едем к тебе. Сейчас в семестре пауза, Леночка присматривает за магазинами, а нам с Катрионой, как ты знаешь, надо с тобой кое-что обсудить.

– Например? – Биэрд почувствовал за собой безымянную вину. Что он натворил на этот раз?

– Позвонила некая Дарлина и сообщила, что вы собираетесь пожениться. Перед этим событием твоя дочь и я хотим с тобой поговорить.

Вот оно что. В его памяти эта тема осталась как легкий туман или полузабытый сон, но сам момент он помнил, несколько недель тому, в спальне трейлера. С тех пор Дарлина к ней не возвращалась.

– Мелисса, – сказал он, – это пустая болтовня, можешь мне поверить… – Как будто его слова могли вернуть их назад в Лондон и оставить этот вечер в его распоряжении.

– Подожди, – оборвала она его, – у меня тут съезд… Есть еще одна вещь, о которой ты должен знать до того, как мы увидимся. Терри.

– Да?

– Он не существует. Я его сочинила. Надо было как-то спасти лицо. Глупо, я знаю. Это только усугубило ситуацию.

– Я понял, – сказал Биэрд.

Он таки понял. Она рассочинила Терри, и теперь от него ждут, что он точно так же рассочинит Дарлину. До него донеслось то ли пение, то ли крики Катрионы.

– Скоро увидимся. Ты наш. – Мелисса отсоединилась.

Он так и застыл, прислонясь к столбу с громкоговорителем. Слава богу, тот помалкивал. Солнце клонилось к закату, стройплощадка постепенно пустела, и рабочие, закончив смену, потянулись к автостоянке. Ему помнилось, что в один из жарких дней, хорошо выпив, они с Дарлиной занимались любовью, а кондиционер, работавший на полные обороты, трясся как припадочный на зарешеченном окне. За секунды до его оргазма она, взяв в горсть его яйца, выразила пожелание, чтобы он на ней женился, на что он сказал – или прокричал – «да». Может, именно эта идея, совершенно дикая и безрассудная, и довела его до экстаза. Как он мог всерьез ей это обещать, когда он и на Мелиссе-то не женился? И разве можно верить мужчине в такую минуту? Вся беда в том, что Дарлина прознала о его «другой жизни» и, будучи серьезным игроком, решила выкрутить ему руки. Кое-кого или всех разом ждет большое разочарование. Не в первый и не в последний раз.