Солнечная кошка

— От тебя не хотел, — спокойно, но жестко уточнил Стас. — Да. Полностью виновен.

Он стоял вроде бы в расслабленной позе, но я чувствовала его спиной, чувствовала, как звенят напряженные мышцы, будто поющий под порывами ветра канат, натянутый на высоте десятиэтажного дома. По которому он сейчас и шел, демонстрируя на публику пофигизм и циничную откровенность.

— Впрочем, ты права. В тот день, когда ты обрадовала новостью о беременности, я как раз шел домой, готовясь исправить нашу общую ошибку. Пора было заканчивать с этим кошмаром. Но ты успела первой, и я ничего уже не сказал.

— Но ты так скривился, что я все поняла! — прошипела Сашенька. — У меня даже живот заболел в тот момент! И наш малыш все понял! Если бы не это, я бы не потеряла его через месяц!

— Да. Тоже виновен. Женщина, которую я не люблю, беременна от меня и теперь я никогда не буду свободен. Никогда. В этот момент сложно достоверно изобразить радость. Но пару минут спустя у меня получилось, — Стас сделал шаг вперед и встал рядом. Погладил меня по спине и сказал, не отрывая, впрочем, взгляда от Сашеньки: — Видишь, Кошка, я же тебе говорил, что мудак. Забывчивый мудак, который не поменял код на воротах. Благодаря этому, ты узнала правду из первых уст. Все к лучшему.

— Еще какой мудак! — прошипела Сашенька, и милое, почти детское ее личико исказилось уродливой гримаской, похожей на мордочку эльфа-подменыша. Как в сказке — только что в колыбели гулил румяный розовый младенец, а вот скалит треугольные зубы зеленокожая тварь из зачарованного леса. — Еле дотерпел до моего возвращения из больницы! Небось, дни считал, из календаря вычеркивал. Через месяц уже можно снова трахать жену и разводиться с ней!

— Ровно в тот момент я и понял, что больше не лягу с тобой в постель.

— Обрадовался, когда я согласилась?!

— Да.

— Видишь, Ярина! Видишь! Ты готова к такому? О такой любви ты мечтаешь? Когда тебя бросят в самый уязвимый момент?

Они смотрели друг на друга — Стас и Сашенька. Он стоял за моим стулом, она сидела на подоконнике, вцепившись пальцами в край.

И взаимное отвращение, видимое физически, клубилось между ними грязно-желтыми облаками.

— Саша, вы… — осторожно сказала я, тщательно подбирая слова. — Прекрасная женщина.

И почувствовала, что стоящий позади Стас, напряженный до предела, вдруг замер, будто мгновенно заморозился до температуры ниже абсолютного нуля.

Я и не знала, что нашу вчерашнюю близость без слов, доверие и связь придется протестировать так скоро. До того, как она окрепнет, как мы в нее поверим. Проверим на примерах попроще, подтвердим мелочами, опытом и временем.

Но, видимо, это не наш путь. Сразу в боевых условиях — вот это другое дело.

— Но, простите, Саша, вы, наверное, не в курсе, но я — журналист. Выворачивать наизнанку факты — моя профессия. Нас этому буквально учат в институте, представляете? — я усмехнулась, глядя, как она переносит свое внимание со Стаса на меня и начинает вслушиваться в мои слова. Хотя говорила я их больше для Стаса. — У вас прекрасная, стройная история, которая объясняет все недомолвки и раскрывает секреты. Показывает, как все было на самом деле…

Стас тяжело молчал, Сашенька начала успокаиваться и превращаться обратно в человеческое существо, поэтому я улыбнулась и добавила:

— Якобы. — Полюбовалась, как она сощурилась, пытаясь понять, что происходит и продолжила: — Вы на редкость точно попали в некоторые больные точки. Особенно с вот с этим — скрывал от людей, запрещал рассказывать. Учитывая, что вы узнали о помолвке из публичного заявления, что, казалось бы, идет вразрез с такими привычками Стаса, думаю, у вас с ним действительно было много битв на эту тему. И вы знали точно, в какое место его ранили, и что эта тема будет больной в его будущих отношениях. Так и есть.

Я поняла, что не ошиблась, увидев тень удовлетворенной улыбки, мелькнувшую на ее лице.

— Только вы просчитались в одном. Вы понятия не имеете, что связало нас со Стасом, и насколько мимо, тошнотворно мимо ваша трогательная история про брошенную беременную жену. И заодно его упорное нежелание жениться. Вы перестарались, Саша, выворачивая все наизнанку. Одно дело — что он рассказал, что вы рассказали — можно усомниться в его словах. Но нельзя усомниться в действиях.

Очень хотелось добавить пафоса, закончив речь гордым: «Вы проиграли, дорогой Мориарти!», но я решила не перебарщивать. Это только мне было смешно, а Стас у меня за плечом только сейчас едва слышно выдохнул, словно все это время так и стоял замороженным, не дыша и не надеясь.

Я откинулась назад на стуле, не глядя, позволив ему поймать меня. Запрокинула голову, и он наклонился, накрывая мои губы своими. Ледяными.

Сашенька выглядела…

Никогда в жизни я не чувствовала этого превосходства перед поверженными соперницами. Наверное, потому, что раньше они задевали только меня. А эта била в того, кого я люблю. Поэтому мне, честно сказать было даже приятно, смотреть на то, как безуспешно она пытается держать лицо, вставая со стула и даже захватывая стаканчик с кофе с собой.