Солнечная кошка

— Я просто! С ней! Разговаривал! Пиздец, мне вообще с любыми женщинами теперь перестать разговаривать, чтобы ты не ревновала? С сокурсницами? С преподшами? С кассиршей в метро можно поговорить? А с мамой? С мамой тоже нельзя?

— Артем… — я протянула руку, едва дотронувшись до его плеча, но он отшатнулся.

— Да пиздец! Лечу к ней, чтобы порадовать — вместо того, чтобы дома отдохнуть, а мне сцены на пустом месте закатывают! Посади меня в клетку или пояс верности надень, если такая больная!

— Артем…

— Все, не трогай меня.

Он отошел от стойки так, чтобы я не могла до него дотянуться.

Не то чтобы мне было сложно из-за нее выйти, но потом что? Гоняться за ним по всему торговому центру?

Я закрыла глаза. Выдохнула. Открыла.

Спросила:

— Ты меня бросаешь?

— Нет. — Он ответил, глядя в сторону, но тут же шагнул обратно к стойке, резко притянул меня к себе, сжав рукой шею и жестко, зло поцеловал. — Даже не надейся. Остыну — вернусь.

И ушел, не оборачиваясь.

Я медленно выдохнула, держась дрожащими пальцами за столешницу.

Алина стояла вся пунцовая и чуть не плакала, вертя в руках эту несчастную розу.

— Ярина, прости, я не хотела…

— Да ты-то тут при чем… — буркнула я, открывая шкаф, чтобы найти кувшин для своего букета и тонкую вазочку для ее розы.

На девочку действительно никто не обращал внимания, и цветы ей доставались редко. Пусть порадуется хоть так. Не отобьет же она у меня Артема своими обгрызенными ногтями и кротким видом.

— Плохо… — сказал Стас, когда я позвонила ему, чтобы отчитаться о том, что Артем никак не прокомментировал ни машину, ни телефон, если не считать нудной лекции о мобильных процессорах.

— Он просто никогда меня не ревновал. Он мне доверяет! — попыталась его оправдать. — Зато я как истеричка себя повела с этим букетом.

— Доверие выглядит немного иначе… — задумчиво отозвался Стас. — Значит, цветы принес, говоришь. Неожиданно. Сюрприз такой.

— Да! А я все испортила! Что мне делать?

— Проверим одну гипотезу… — еще более туманно и задумчиво сказал он. — Ты ведь завтра опять работаешь?

— Да, а что?

— Одна? Или?

— Нет, снова с Алинкой.

— Еще лучше.

И он попрощался, так и не расколовшись, что же задумал.



40. Новая стратегия

До вечера Артем так и не вернулся. И сообщения тоже не читал.

В восемь я вышла из торгового центра и еще минут двадцать стояла на улице, глотая теплый июньский воздух вперемешку со слезами, все еще надеясь на что-то.

Почему мне всегда так больно? Почему я не могу промолчать, когда нужно? Ну отдал он эту розочку, с меня что — убыло? А за свою истерику я теперь наказана этим одиноким вечером.

Можно было бы взять кофе и пройтись по парку, но там по аллеям ходят за руку счастливые влюбленные, целуются, спрятавшись за деревьями, прижимаются друг к другу на лавочках — я буду чувствовать себя еще хуже, все время помня, что сама все разрушила, что это счастье не для меня.

Артем не пришел.

Не простил меня.

Но все же его слова, что он меня не бросит, чуть-чуть утешали.

Хотя сегодняшний вечер был словно репетицией будущей невыносимой боли.

То, чего не заметил Артем, заметила мама:

— Откуда у тебя такой телефон? — вдруг спросила она за ужином.

Я бы ушла со своей тарелкой в комнату, чтобы не сидеть с ней и папой за столом в напряженном молчании, но с некоторых пор есть в комнате было запрещено. Спасалась как могла — листала соцсети, не глядя заглатывая макароны с котлетами.

Вот тут и воплотились в реальность советы Стаса — жаль, что не к месту. Я чуть не подавилась, с трудом проглотила кусок хлеба, застрявший в горле, судорожно думая, что ответить.

Пауза пригодилась маме, чтобы сделать свои выводы:

— Зарабатывать стала хорошо? Молодец.

— Мммм… — пробормотала я что-то невнятное, снова быстро набивая рот, чтобы не отвечать.

— Хотя могла бы купить что-нибудь полезное для дома вместо своих игрушек. У нас стиральная машина через раз белье отжимает, а тебе и дела нет. За половину этих денег могли бы новую купить. Раз богатая стала, могда бы о матери подумать. Я свою первую зарплату первый год родителям отдавала, ни копейки себе не оставляла. А ты эгоисткой выросла!

— Это подарок! — я поспешно прожевала и проглотила макароны.

Слишком видно было, что мысль про отданную зарплату маме очень понравилась.

— От кого?

Про то, что мы с Артемом помирились, я ей, разумеется, не рассказывала.

Про Стаса — тем более.

— От… друга, — я опустила глаза. Получалась какая-то пародия на неслучившийся разговор с Артемом.

— Что это за друзья у тебя, что такие дорогие подарки дарят, а? — вступил молчавший до сих пор папа.

Мама даже вилку отложила, чтобы не пропустить ничего из нашего диалога.

— Просто… друг.

Котлеты больше в горло не лезли. Я встала из-за стола, но опустилась обратно, остановленная двумя окриками одновременно:

— Я с тобой еще не договорил!

— Доедай все, мы не такие богатые, чтобы еду выбрасывать!

Безнадежная тоска поднималась к горлу непрошенными слезами. Я-то думала, сегодня хуже уже не будет! Хотелось захлюпать носом, заныть, пожаловаться: «Мама, мамочка, почему все опять не так? Почему у меня опять ничего не получается, мамочка?»