Солнечная кошка

Остановилась там, холодно наблюдая за ними с вялым любопытством и легкой брезгливостью. Странное чувство — видеть, как человек, которого ты считала частью себя, занимается сексом с другой женщиной. Артем резко подался бедрами вперед, входя в нее, Алина вскрикнула — и под их стоны я выскользнула в коридор.

Быстро и тихо повернула ключ в замке, задыхаясь от волнения, ссыпалась вниз по лестнице.

Каждую секунду поглядывала на телефон в руке, но экран был пуст.

Промчалась по коридорам на кухню, где суетились помощницы, раскладывая по тарелкам крошечные пирожные: тарталетки с ягодами, мини-эклеры, трюфельные шарики. На мраморных столешницах стояли ящики с клубникой, малиной, голубикой, ежевикой. Ох, пахли они так, что я бы попросила здесь экономического убежища, если бы на меня не косились так недружелюбно.

Эй, вообще-то это мой праздник! Захочу — сожру все тут в одно лицо!

Но у меня было важное дело.

Я выскочила через заднюю дверь на хозяйственный двор и тут же обнаружила именно то, что искала — компостную яму. Туда-то я и вывалила ворох шмоток: и белоснежные джинсы, и художественно надорванную футболку, трусы, носки — все. Только платье Алины рука не поднялась выбросить, и я закинула его на ближайший колючий куст шиповника. Зато остальное притопила стоящим неподалеку длинным шестом.

Ничего страшного, завернутся в простыночки. Ах, какая досада, что ванная у родителей Ренаты снаружи спальни. Какая неудачная планировка! Зато окна выходят на тихую сторону сада, куда никто не ходит.

Услышит ли кто-нибудь крики о помощи, когда начнутся фейерверки?

Я глянула на экран телефона. Пусто.

Стянула с пальца кольцо и, размахнувшись, бросила в середину зловонной ямы. Оно утонуло не сразу, сначала болтаясь на поверхности — такое дерьмо, что даже в дерьме не тонет. Но потом погрузилось одним краем, повернулось боком — и все-таки булькнуло.

Чтобы подарить его следующей избраннице, Артему придется глубоко-о-о-о нырнуть!

И только теперь звякнул телефон:

Господин Никто: «Твой подарок прибыл. Не пропусти».

Это все, что он может ответить на мое сообщение?!

Я нахмурилась, завертела головой. Где не пропусти?

Резонно решив, что вряд ли он прислал подарок на задний двор к компостной яме, я направилась к главному входу, обходя дом с противоположной от спальни стороны.

И… застыла прямо на дорожке, услышав первые аккорды «Весны».

Нет, не может быть!

Я ринулась туда, откуда слышалась музыка, едва успевая уворачиваться от хлещущих ветвей. Выскочила прямо к сцене и задохнулась — на ней стояла Айна, солистка «Горьких трав».

Ее голос выплетал сначала мелодию без слов, а потом шепотом — первые, самые острые строчки.

Густые тяжелые аккорды пролились горячим закатным солнцем на темнеющий сад, в котором потихоньку, один за другим загорались фонари.

Девушка из кейтеринга осторожно тронула меня за плечо и протянула бокал с «аперолем».

Льдинки звякнули, ударяясь о тонкое стекло.

Переливчатый мотив «Весны» взвился к бархатному фиолетовому небу…

…и я расплакалась.

Это и есть подарок Стаса?

Он подарил мне тот пропущенный концерт.

Лично мне. Только для меня. В мой день рожденья.

Это… Я зажмурилась, глотая горячие слезы.

Холодно-горький вкус коктейля сделал июньский вечер еще более пронзительным и ясным.

Неожиданно, внезапно, вопреки всему — счастливым.

Я вытирала слезы ладонью, но они все лились и лились.

Чертовы гормоны. Я точно беременна. Невозможно так рыдать только от того, что какой-то тридцатипятилетний мужик сделал тебе подарок на день рождения — то, чего ты не ждала никак, но хотела больше всего на свете.

И не выдал себя ни единым словом.

Даже когда я орала на него.

Какой он дурак.

Какая я дура!

Экран телефона расплывался перед глазами, но уж эти-то слова я смогла напечатать:

Я: «Ты ужасный мудак».

Я:«Но я все равно тебя люблю».

Хороший тут интернет. Сообщение улетело и сразу отметилось как прочитанное.

Сердце ухнуло в желудок горячим камнем, и я быстро выключила телефон, чтобы не увидеть ответа.

После «Весны» заиграли «Яблочные косы», и я, наконец, нашла в себе силы подобраться поближе к сцене. Села на краешек гранитной клумбы и отхлебнула сразу половину бокала, только сейчас почувствовав, что нет там никакого алкоголя. Горечь от тоника, а апельсиновый вкус — от сиропа.

После «Кос» была «Мельница судьбы», а потом еще «Рыжий закат» и «Сероглазая тень», и это уже точно было чудо, потому что Стас никак не мог знать, что это мои самые-самые любимые песни — я слушала их чаще других, и только они утешали меня в темные времена.

Успокоилась я только на «Воинах чужих сердец». Слезы наконец перестали течь, да и безалкогольный «апероль» кончился, оставив после себя только льдинки с запахом апельсина.

Инночка тихо подошла и села рядом, протянув мне тарелку с пирожными. Я сразу засунула в рот тарталетку с ежевикой и, пока жевала, сумела собраться с мыслями.

Чтобы сказать самое простое и главное:

— Прости меня, Ин.

Отставила тарелку и потянулась ее обнять.

Она улыбнулась, но глаза подозрительно заблестели.