Солнечная пыль

Она легко ударила меня по руке и строго попросила прекратить шутить на эту тему и вообще забыть о ее бывших раз и навсегда.

Когда я расплатился за кольцо, Лара сразу надела его и то и дело вытягивала руку и любовалась игрой бриллианта. На что продавщица посоветовала ей не хвастать приобретением, чтобы не привлекать внимания к такой дорогой вещи.

– У нас и ограбить могут, – заметила она и снова поджала губы.

– А вы не завидуйте! – посоветовала ей Лара и вышла из магазина.

Она быстро двинулась по улице, я шел рядом.

– Мы куда? – уточнил я, видя, как девушка нахмурилась и сосредоточилась.

– Домой, объясняться, – ответила она и еще ускорила шаг. – Папа ждет. Быстрей бы с этим покончить. Хорошо, что ты кольцо купил, так все будет выглядеть серьезнее и… солиднее, что ли.

Лара вдруг остановилась и повернулась ко мне. Ее лицо приняло печальное выражение, и мне стало больно, хотя причины не было.

– Ди, а ты не передумаешь? – спросила она. – Все произошло так быстро.

– Но я ведь уже и кольцо купил за бешеные деньги, – в тон ей ответил я и начал улыбаться, замечая, как печаль уходит из ее глаз и в них зажигается свет.

– Дурак! – нелогично бросила она и тут же меня поцеловала.

Через полчаса мы были дома у Лары. Анатолий Степанович буквально рвал и метал. Он бегал по небольшой гостиной туда и обратно и постоянно натыкался на предметы мебели. Чертыхался и снова начинал бегать, размахивая руками и выговаривая то мне, то дочери.

– Я всегда знал, что ты конченая актерка, – кричал он, – и для тебя все мы просто зрители… Жить не можешь без эффектных спектаклей, в которых ты исполняешь главную роль. И это я виноват! Разбаловал единственную любимую дочурку… Э‐эх! Зачем же так обижать хороших людей? Что тебе Армен-то сделал! Прекрасный парень, но ты выставила его на всеобщее посмешище. Убежать из загса сразу после вопроса: «Согласна ли невеста?» Да мы все там просто остолбенели… Опозорила и меня, и жениха… столько родни собралось…

– Но, папа… – встряла Лара.

– Молчать! – заорал он и остановился передо мной. – Я тебя узнал, красавчик! – зловеще произнес Анатолий Степанович и зачем-то тыкнул меня пальцем в грудь. – Помню, как ты облизывался на мою дочурку там… на пляже. А ведь прошел не один год! Значит, вы втайне общались? Но при чем тут этот несчастный Армен? А?!

– Мы не общались, – сказала Лара. – Мы только вчера встретились…

– Но какова Ирина! – не слушая дочь, продолжил он. – Неужели была в курсе и не предупредила? Ведь это не чужой человек, а родной сын! Еще и Софа в свидетелях… ай-ай! Что же такое творится на этом свете! Если бы Линдочка была жива, да разве она такое бы допустила!

Анатолий Степанович отошел от нас, сел на диван и обхватил голову руками. Я решил выдержать паузу, чтобы дать ему возможность успокоиться. Я видел, как взволнована и огорчена Лара, хотя она старалась не показать виду.

– Принеси воды, – тихо посоветовал я.

Она кивнула и скрылась на кухне, а я опустился рядом с мужчиной. Анатолий Степанович повернулся ко мне, его лицо побагровело, глаза опухли от недавних слез.

– Выслушайте, – начал я.

– Хорошо, говори, – упавшим голосом ответил он.

– Я люблю вашу дочь… и всегда любил, хоть мы и не виделись и не общались эти два года. Когда мы встретились в первый раз, Ларе было всего шестнадцать и у меня даже мысли не возникало… Я уехал, честно пытался забыть… Но, как видно, от судьбы не уйдешь. Я ведь только вчера прилетел и сразу ее встретил случайно в парке… Странно все это. И вот сегодня мы уже обручились. И я официально прошу руки вашей дочери! – дрогнувшим голосом добавил я и зачем-то встал.

Анатолий Степанович тоже встал. Он пристально смотрел мне в глаза, словно пытался прочитать мои мысли. Но я в этот момент уже настолько погрузился в ситуацию, что не сомневался ни секунды в правильности происходящего.

– Когда она сбежала из-под венца, – после паузы начал он, – я подумал, что причина может быть только одна… Ларе вообще нельзя выходить замуж. Я ей это всегда говорил, но она упряма, как осел, и делает лишь то, что хочет. И вот запритчилось ей за этого Армена…

– Но почему вы против замужества дочери? – уточнил я.

– Против, и все тут! – сухо ответил он. – К тому же ей всего восемнадцать! Куда спешить-то? Она еще и по жизни не определилась. Мечется от одного к другому, то ей хочется быть дизайнером, то водителем троллейбуса, то продавцом мороженого, то переводчиком… пошла на курсы испанского… Ах, вот оно что! – громко произнес он и хлопнул себя по лбу ладонью. – Врете вы все мне, дети мои! Ты ж испанец! Все-то вы заранее решили…

– Папа, успокойся, наконец, – мягко проговорила вошедшая в этот момент Лара. – Не нужно искать во всем злой умысел.

Она поставила на стол поднос с чайником, чашками и блюдом с домашним пирогом. Я помог ей. Мы уселись, Лара разлила чай, начала нарезать сдобу. Пауза оказалась весьма кстати и разрядила обстановку. Минут пять мы молчали и наслаждались едой – все внезапно ощутили дикий голод, – но тут Анатолий Степанович обратил внимание на сверкание камня на безымянном пальчике дочери.