Солнечная ртуть

Смешок Нердала больше походил на рык. Хриплые интонации щекотали нервы присутствующим. Весь такой собранный, неприметный — при желании он мог стать почти незаметным, в отличии от других оборотней. Но если желания не было…

— Проблема, собственно, не в этом.

Волевое лицо вдруг омрачилось и опечалилось. Лёгкая седина на висках стала заметна отчётливей.

— Посмотрите, господа, на фрукты, что вы едите. Выгляните в окна этого прекрасного замка. Обратите внимание на всё, что вас окружает. Вы видите, что всё это — высший сорт, лучшее из лучшего? Я облетел всю землю, и нигде не встречал таких гор и лесов. Здесь климат приятнее и не бывает эпидемий. Тут процветают науки и в гармонии существуют бок о бок с древнейшей магией. Госпожа профессор не зря упомянула Чёрные острова, хоть и не понимает, какие материи там обретаются. В сёлах на смену тяжёлой работе неизменно приходит покой и довольствие, а в городах даже самый последний нищий может выбиться в люди. Никогда ещё мир не был настолько сбалансирован как теперь. Родившись от лавы и волн, я с первым вздохом узнал и полюбил эту страну. И вовсе не потому, что в моих жилах течёт кровь столь же королевская, как у Астор. Причина другая. Я — создание этой земли, готовое принять каждый её дюйм, разделить её скорби и величие. Йэррию называют Паровой империей. Это неспроста, мы царим в небе, и победы неизменно сопутствуют нам.

Пока он говорил, за столом смолкло шушуканье, гости согласно опустили головы, а слуги с благоговением внимали словам дракона. Он говорил, не обращаясь ни к кому конкретному. Сиена слушала с полуулыбкой, которая в её исполнении была верхом одобрения. Нердал сидел прямо, походил на статую с горящими глазами — на парочку с королевой. Только та была одета в роскошное платье, а он в чёрный кафтан канцелярского покроя. Впрочем, Нердал никогда не позволял себе вальяжных поз, не любил внимания и экстравагантных выходок. Но таким, с позволения сказать, поэтичным, тем более не бывал. Принцесса готова была поклясться, что дракона просто не узнать — но только ровно до того момента, пока их взгляды не встретились. И хоть следующая фраза была произнесена спокойно, не преследуя цели задеть или напугать её, сердце Агаты похолодело, и — вроде бы — пропустило удар.

— Так пристало ли будущему правителю желать покинуть этот благословенный край, вместо того, чтобы всю свою жизнь посвятить его сохранению? Не следует ли быть благодарным за великую роль, отведённую ему судьбой, а не мечтать о выдуманных мирах?

Смерив её глазами, дракон отвернулся, не намереваясь больше тратить время на принцессу. На широкой челюсти появилась усталая гримаса. Он выполнил то, что, по его мнению, должен был — посеял в ней сомнение, желание стараться ещё больше. Она должна приложить максимум усилий, чтобы соответствовать своему предназначению, а не быть просто подставкой для короны и моделью для парадных портретов. Совесть Нердала была чиста, даже если помимо этих достойных целей он всё-таки хотел задеть девчонку за живое — она ведь никогда ему не нравилась. Слова оборотня произвели надлом в душе принцессы.

«Вот оно. Так и знала. Именно это я читала в его глазах — я недостойна называться той, кем меня считают», — думала Агата. Будь это мнение одного лишь Нердала, то ей было бы плевать с высокой колокольни. Однако в сидящей рядом с ним Сиене девочка видела тот же приговор.

— В этих словах есть правда. Поразмысли над ними, — подытожила мать. Она пыталась, правда пыталась сказать так, чтобы это прозвучало не как приказ, а как добрый совет. Но не смогла проявить должной нежности. Железной королеве по силам не всё.

«Ведь я так старалась. Каждый день своей жизни старалась быть такой, как они хотят! Я сдерживала все свои порывы! Хорошо, почти все. Даже в шалостях я была осмотрительна и не отрывалась от книг. Но всего этого недостаточно. Недостаточно».

Окружающие молчали, и безмолвно выражали своё согласие. На лице брата сияла злорадная ухмылка, при случае он обязательно припомнит эту сцену. Ничего, сестра ему ответит. Учёная дама неловко улыбнулась Агате, увидев, что та на неё растеряно смотрит, но тоже ничего не сказала. Не нашлась, а может быть, просто не смела встревать. В этот миг девочка почувствовала себя бесконечно одинокой. Куклой, которую слуги по праздникам одевают в дорогие платья, кормят изысканной едой и выставляют на потеху публике. Куклой, по прошествии торжества убираемую в душный и тесный шкаф. Слишком глупой и слабой, чтобы доказать, что она живая и хоть чего-то стоит. Агата злилась. Сейчас ей как никогда хотелось получить поддержку отца, но тот как обычно отсутствовал. Ушёл к своим минералам, и никто его не остановил. О взрослый, он, в конце концов, король! При этом девочка понимала: даже если бы отец сидел здесь, а не в своей библиотеке — его бы хватило лишь на теплоту отзывчивого, да только вот чужого человека. Ну что бы он сказал? Только улыбнулся, пожал плечами и переключил внимание на слугу, объясняя, вино какого года лучше принести.