Солнечная Сторона

Клыки невидимого чудовища, сжавшие его внутренности, завязли в них. Теперь не Дух держал Бэрба, а наоборот, Бэрб поволок за собой этот огромный черный сгусток Боли в солнечные глубины.

Быстрее к домену!!! Спалить там все!!!

Да! Да! Спалить! Спалить это чудовище!!!

Бэрб почувствовал, как забилось, заметалось в его грудной клетке неведомое существо.

— Не-е-ет!!! — взревел Бэрб. — Не уйдешь!!!

Он сжался в твердый комок, удерживая в себе попавшее в плен чудовище.

Я покончу с тобой!!! На мне все закончится! Не прав Дар! Не может этот бой длиться целую вечность! На мне все закончится! На мне! На мне! Ты не будешь больше рвать и ломать!

Не будешь! Не будешь! Не будешь!

Вокруг гремела и бушевала раскаленная солнечная плазма. Навстречу Бэрбу неслись обрывки трубчатников, лакушек, поднимались волны огромных золотистых вихрей, об него разбивались поднимающиеся в большом количестве квуоли, а он тянул и тянул вниз.

Страшный жуткий вой загремел в его ушах. Это завопил в ужасе его пленник. Вой заставил Бэрба сжаться еще сильнее. Боль стала неимоверной. Бэрб почувствовал, что теряет сознание.

Не будешь! Не бу…! Не б…!

Тольк… бы дотя…нуть!

И уже, не чувствуя себя, не видя ничего вокруг, он жал и жал на акселератор. Одно он только продолжал ощущать: как сгущается, тяжелеет и тяжелеет гравитационное поле.

Т…ко бы дотя…

Яркая вспышка разорвала его сознание. В один миг он почувствовал, как разбился на миллиарды мельчайших частиц, как подхваченные солнечным ветром и волной от неимоверного взрыва понеслись они назад, в далекую, огромную и бескрайнюю Вечность. Он стал стремительно разрастаться, становясь большим-пребольшим, охватывая собой большие звездные скопления, поглощая огромные неведомые миры, поглощая неизмеримую Бесконечность… Мальчик Бэрик ахнул от изумления — в него вливался огромный-преогромный, бесконечный звездный мир, он протянул свои маленькие ручонки навстречу далеким-предалеким галактикам, пульсарам, квазарам, черным дырам…

Бэрб не просто был разбит солнечным излучением, как разбивается любой несолнечный предмет, лишившийся грависиловой защиты. Произошел мощный взрыв. Этот взрыв еще долго будет будоражить ученые умы своей загадкой. Вместе с Бэрбом в поле гигадомена попало нечто такое, что вызвало разрыв его гравилиний.

От гигантского взрыва произошло локальное возмущение грави-временно'го поля, и в обе стороны Времени побежала волна. И в будущее, и в прошлое побежал временной солнечный пульс. Раз в одиннадцать лет спокойное Солнце начало вскипать, выплескивая в космос сгустки энергии. На планетах стали происходить природные катаклизмы. Солнечный пульс столетия за столетиями с периодичностью один раз в одиннадцать лет стал вычищать из будущего и прошлого мрак…

XIII

…Маленький мальчик открыл глаза. Боль неожиданно отпустила его. Он посмотрел на мать. Женщина уже не пела. Она еще продолжала покачивать его, смотря в темноту опустевшими глазами. Он протянул к ее щекам ручонку и тронул ее. Женщина вздрогнула. Она взглянула на сына, и лицо ее застыло в недоумении.

Мальчик посмотрел в проем пещеры. Чернота, зашедшая было в пещеру, отодвинулась назад. Страшный взгляд неведомых глаз исчез.

…За несколько минут до этого на далеком Солнце материализовался добежавший из будущего грави-временной импульс. Гигантское светило вспыхнуло и выбросило в космос сгусток излучения. Тот понесся в просторы, тесня темноту…

Мальчик радостно загулил.

Зачем она его качает? Ведь он совершенно не хочет спать.

Мать чуть заметно улыбнулась сквозь застывшие слезы, а затем, вдруг засмеявшись, ответила ему мягким воркованием. Ветер за стенами стих. Установилась спокойная ночная тишина, которая не успела сразу заполниться звуками спрятавшихся насекомых…

— Ба-ай — ба-ай! — запела дрожащим от радости голосом молодая женщина. Ее песня потянулась, заполняя собой притихший ночной воздух, все дальше и дальше уплывая от каменных стен пещеры.

— Ба-ай — ба-ай! — полилась в тихой ночи вековечная материнская песня.

Окончание эпилога

— А все таки, ты здорово придумал, — сказал Руслан, мечтательно глядя в окно, — рассказать о будущем, написав о Солнце. Образ Солнца — это и свет, и чистота, и мощь.

— Здесь чисты и высоки достоинства, — продолжил он через некоторое время, — здесь ясно видны, а потому и непереносимы пороки: боль ощущается как боль, ложь — как ложь, предательство — как предательство. Ведь мы сегодня только гадаем, куда в том обществе денутся извечные человеческие недостатки, а этими фразами очень многое об этом сказано! Главное — пороки в нем будут ощущаться предельно ясно и остро, а потому станут практически невозможными.

— Недавно увидел, — неожиданно сменил он тему, — в своем доме в одной квартире открытые двери и вспомнил твоего Бориса.

— Нет, конечно, там не Борис, — улыбнувшись, сказал Руслан. — Мальчишка у них — большой шалопай. Носится туда-сюда. Родители не успевают за ним двери закрывать. Вот уж где непуганый народ живет. В нашем родном Грозном.

Руслан опять на некоторое время задумался.