Читаем Солнечная сторона улицы полностью

Открою вам великую тайну, я ведь в лесу считаюсь мировым судьей. Да, да, серьезно! Разрешаю споры зверей, выслушиваю их жалобы, просьбы. Прошлой осенью Волк отобрал у Зайца морковь. Заяц прибежал ко мне весь в слезах. Ну, я сказал Вороне, моей секретарше по судебным делам — она, кстати, самая умная из птиц. Да, наша обыкновенная серая Ворона — гений среди пернатых! Потому и выбрал ее в секретари. К тому же, Ворона любопытная и всегда знает, где что происходит и докладывает мне.

Так вот, после того, как Волк отнял у Зайца морковь, я говорю Вороне:

— Слетай-ка, позови Волка!

Приходит Волк и, нагловато так, оправдывается:

— Ну, взял морковь у Косого, и что? Взял-то одну штуку, а у него их было две.

А надо сказать, Волк в лесу нашел себе легкую работенку — учетчика. Учитывает, кто сколько ест. Вот и посчитал, что две моркови для Зайца слишком много. Такие у него своеобразные понятия. Само собой, я сделал ему внушение, и заодно сказал:

— И вообще, ты, Волк, мог бы себе другую работу подыскать. Здоровый малый, на тебе пахать можно, а занимаешься чепухой. Не солидно, не к лицу тебе, Серому, это.

Ушел понурый, обещал подумать. А на следующий день сообщил мне, что решил устраивать в лесу конкурсы: у кого самые длинные когти, больше всего зубов? Я распознал его хитрость и усмехнулся:

— Устраивай, но на первое место не рассчитывай. Самые длинные когти у крота. По отношению ко всему телу. А по зубам — чемпион улитка. У нее их целых триста штук. Да, да, именно так! Поверьте мне, я знаю о чем говорю.

После моих слов Волк страшно огорчился, а уходя, пробурчал, что подыщет себе другую работу. Но вот что-то долго не заходит. Видимо, еще не подыскал.

А недавно я разбирал еще одно дело: плутовка Лиса выкинула номер: нагадила возле дома Барсуков. А те самые чистоплотные звери; и нора у них — образец чистоты и порядка. Ну, разумеется, после того, как Лисица натворила чудес, они покинули жилище. А Лиса-нахалка его заняла. Пришлось вмешаться, заставил Лису все вычистить и убираться восвояси. А Барсуков уговорил вернуться и, как вознаграждение за моральный ущерб подарил им зеркальце.

А зимой я делаю в лесу кормушки: раскладываю пучки сена, разные отруби. Случается, сюда к дому звери подходят целыми семействами. Ну, мы с Полканом выносим корки, очистки…

Но, скажу вам, самое сложное время здесь — в половодье, когда разливается река и затопляет лесные массивы. Тогда работы невпроворот. Спасаем с Полканом всякую живность. Бывает, на каком-нибудь островке соберется десятка два Зайцев, Кабанов, и тут же Лисица и Волк. Стоят рядом, прижавшись друг к другу — общая беда всех объединяет.

Кто еще доставляет беспокойство, так это охотники. Никак в толк не возьму, что за дикая страсть — убивать ради забавы и удовольствия?! Думаю, надо бы ввести строжайший закон об ответственности за такие убийства… Ну, понятно, где-нибудь в Сибири, в таежном поселке на семью можно повалить старого Кабана, хотя и там могли бы обойтись домашними животными, но здесь, в средней полосе!..

Я не раз писал в область, чтобы здесь устроили заповедник — все без толку. Теперь, как только объявляются охотники, увожу зверей в глухомань, а то и прячу у себя в сарае… И охотники, как бы это помягче сказать, — остаются с носом, хе-хе!

Нечистая сила

Хорошо побеседовать за чаем, верно? И Полкан любит беседы — ишь как вертится! Мы с ним тут немного одичали, вот я и разговорился. Вы уж не обессудьте. К нам ведь редко кто заглядывает. Только зверье, да Степан — местный Леший. Наведывается пошалить, каналья!.. Правда, он не вредный. Напрасно некоторые деревенские зовут его «Лесным Демоном». Напрасно. Он не злодей. Больше изображает из себя свирепого…

Где живет? В самой глуши леса, в шалаше из досок, которые натаскал из деревень. Доски, прохиндей, выбирал самые красивые — гладко струганные, с разводами, а шалаш собрал безобразно… Он вообще безалаберный мужик. За собой не следит, ходит небритый, оборванный, весь в репьях-колючках. У него в голове одно баловство, дурацкие забавы — напугать грибников, поставить капкан-рогульку на тропе, огреть шишкой по спине… Выкинет что-нибудь в этом роде, и гогочет и весь трясется от удовольствия, а то и танцует на пне, как заводной петрушка на шкатулке…

Иногда подходит к деревням, пуляет в окна шишки… Позорно себя ведет, возмутительно, что и говорить! Но приходится мириться — живем-то в одном лесу, в непосредственном соседстве, и даже считаемся приятелями, хотя, конечно, он — недостойный приятель… Ничего не поделаешь — так устроен мир. Бог даже деревья сделал разные, а то людей! Скажу вам — так интереснее. Представляете, какая была бы скучища, если бы мы все были одинаковые, и в лесу росли бы одни, предположим, осины?! То-то же!..

Перейти на страницу:

Все книги серии Л. Сергеев. Повести и рассказы в восьми книгах

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

«Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй» — это очень веселая книга, содержащая цвет зарубежной и отечественной юмористической прозы 19–21 века.Тут есть замечательные произведения, созданные такими «королями смеха» как Аркадий Аверченко, Саша Черный, Влас Дорошевич, Антон Чехов, Илья Ильф, Джером Клапка Джером, О. Генри и др.◦Не менее веселыми и задорными, нежели у классиков, являются включенные в книгу рассказы современных авторов — Михаила Блехмана и Семена Каминского. Также в сборник вошли смешные истории от «серьезных» писателей, к примеру Федора Достоевского и Леонида Андреева, чьи юмористические произведения остались практически неизвестны современному читателю.Тематика книги очень разнообразна: она включает массу комических случаев, приключившихся с деятелями культуры и журналистами, детишками и барышнями, бандитами, военными и бизнесменами, а также с простыми скромными обывателями. Читатель вволю посмеется над потешными инструкциями и советами, обучающими его искусству рекламы, пения и воспитанию подрастающего поколения.

Вацлав Вацлавович Воровский , Всеволод Михайлович Гаршин , Ефим Давидович Зозуля , Михаил Блехман , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Прочий юмор