Солнечное затмение (СИ)

   Ветер продувал его влажную одежду и пробирал зудящим холодом до костного мозга. Если он так уснет, то простуды не миновать. Как это не дико звучало, но тут на помощь пришла идея с могилой. Вайклер нащупал руками песчаный участок местности и принялся разгребать яму. Потом взялся зарывать в нее собственное тело, оставив лишь лицо да руки. Песок попался сухим, умеющим хранить тепло. Когда он почувствовал, что начал под ним согреваться, то большего блаженства, казалось, в этом черном мире и не могло существовать. Сон ласково коснулся его век, и с длительным зевком куда-то улетела измотанная душа.

   Когда он проснулся, то еще долго лежал, боясь открыть глаза. Он знал, что если сейчас не увидит рассвета, то не увидит его уже никогда. Веки боязливо раздвинулись, и мрак вселенной снова хлынул в его рассудок, заполняя его холодом и пустотой. Страшно хотелось есть. После долгих блужданий Вайклер обнаружил какие-то кустарники, все время цепляющиеся за ноги. Маленькие мягкие плоды и по вкусу и по форме напоминали шиповник. Он принялся ползать на коленях и жадно собирать милостыню судьбы. Исцарапал себе все пальцы и протер комбинезон. То аморфное чувство, посетившее его желудок, сложно было назвать сытостью. Просто притупившийся голод приобрел некий вкусовой оттенок. А на небе опять исчезли все звезды. Снова непогода. Или то было лишь иллюминацией воспаленного рассудка.

   Он все брел и брел... Маленькими боязливыми шагами протаптывая по земле невидимую линию своей судьбы. Часто спотыкался, падал на ровном месте, считал ушибы и ссадины, чтобы хоть чем-то занять свой ум. Неизвестность, накинув черную вуаль, стояла перед его глазами. В ее загадочном молчании, к счастью, пока не чувствовалось угроз и, к сожалению, не чувствовалось ничего вообще. Очередной раз падая наземь, Вайклер подумал, что для полного счастья ему не хватает лишь пения птиц. Он чутко прислушивался к голосу невидимого леса, различал невнятные шорохи, целую гамму стрекочущих звуков, внимал трущемуся о деревья ветру, словно в их подсказках крылся ответ на сам смысл бытия. Один раз, лежа на траве, он почувствовал, как по руке пробежало нечто... И это нечто было мягким, пушистым с острыми коготками на лапках. Вайклер рефлекторно сжал ладонь, но верткое существо успешно юркнуло в темноту. Охота обломилась...

   Время в абсолютной тьме подчинялось принципу неопределенности. Чем дольше оно шло, тем с меньшей точностью можно было сказать о его количестве. Вайклер прибросил в голове примерную цифру, суммировал все, что с ним приключилось с момента посадки, учел сон и долгие, исполненные отчаяния валяния на траве. Получалось что-то около двух с половиной суток. А приключения здесь не баловали разнообразием: хлещущие по лицу ветки, нелепые падения, ушибы, самые изысканные сквернословия и хозяин планеты -- вездесущий мрак. Вопрос "куда он идет?" даже страшно было задавать. Потому как из множества вариантов ответов самым оптимистическим выглядел: "никуда". Следующий вопрос "зачем он все-таки идет?" был полегче. "А че, стоять на одном месте, что ли?".

   Нет, им двигал ни инстинкт выживания, ни любопытство и уж тем более ни дух слепого героизма. Ответ тривиален -- им двигало отчаяние. В стационарном положении тела, оно было мучительным до невыносимости, а при движении слабело, уступая место другим чувствам.

   -- Джо-он!! Але-екс!! Чтоб вы сдохли, придурки из космоса!

   Подобного рода позывными Вайклер время от времени пытался сотрясать окружающий мир. Всерьез встретить своих собратьев по несчастью он и не надеялся. Просто никаких других имен больше не знал, и в полумертвых чаяниях души думал, что его хоть кто-нибудь да услышит.

   -- Клянусь небом и землей, я слышал в эфире эти голоса!

   Ни неба, ни земли уже давно не существовало. Зря клялся. Далеко над головой пару раз появлялись несколько скоротечно живущих звезд. И исчезали. Если предположить, что небо затянуто слоем туч, и звезды, как добрые ангелы, являются взору, когда в этих тучах наступает некий просвет, то объяснить феномен несложно. Но как истолковать отсутствие солнечных лучей...