Солнечное затмение (СИ)

   Портьера колыхнулась, будто от внезапного порыва ветра, и перед пустующим взором монарха появился Жозеф.

   -- Ваше величество, епископ Нельтон хочет видеть вас.

   Эдвур, наконец, ожил. Его голова слегка повернулась, а побледневшее лицо налилось естественной краской.

   -- Я, кстати, тоже хочу видеть. И, представь себе, именно его! Зови!

   Нельтон даже на прием к королю редко когда додумывался облачиться в праздничную одежду. Постоянно ходил в невзрачной сутане и своей остроконечной тиаре, чем-то напоминающей шутовской колпак. Ну, точно с Пьером два сапога пара.

   -- Послушайте, магистр, -- Эдвур хмуро опустил глаза и сцепил руки в замок. Он покинул надоевшее кресло и принялся маячить по комнате. -- Я уже надоел вам своей больной темой, но всю последнюю декаду из головы не идет этот голос... такой живой и такой правдоподобный... представьте, что со мной будет, если я когда-нибудь узнаю, что слышал не ревенанта, а...

   Нельтон понимающе вздохнул. Король верил, что добродушие в глазах верховного священника было совершенно искренним. Всякий раз, когда он уставал от лицемерия своих придворных, звал для беседы епископа, убежденный, что он скажет то, что на самом деле думает.

   -- Будь я отцом Жераса... -- Нельтон приглушил голос и говорил так тихо, словно бубнил молитву. -- Я бы тоже верил в невозможное. -- Потом он подошел к Эдвуру, взял его за плечи, глянул в глаза и уже громко произнес: -- Король! Ваш сын умер. Найдите в себе мужества и смиритесь с этим! Его похоронили на глазах у половины Нанта. И тело его под землей. А тот факт, что проклятые ревенанты будоражат больные чувства родственников усопшего, увы, случай далеко-далеко не единственный...

   Потом Нельтон принялся читать из памяти длинный список странных для слуха вещей: кто и когда якобы видел или слышал своих умерших родных. И также клялся, что они выглядели реально как наяву. Епископ называл даже конкретные имена и места, где это происходило. Но Эдвур слышал только биение собственного сердца.

   -- Я хочу видеть... Я не успокоюсь, пока не увижу еще раз его мертвым, в его гробу! -- король сказал это так, словно ударил скипетром по полу.

   Нельтон долго молчал перед ответом. Тишина вздрагивала лишь от маятника настенных часов да от сопения дремлющего кота, который свернулся калачиком внутри короны.

   -- Тревожить покой умерших грех... Но для вас, ваше величество, разве есть правило без исключения?.. Хорошо, если именно это вас успокоит, от лица духовенства я даю разрешение на эксгумацию трупа.

   -- Так и сделаем... -- Эдвур вновь погрузился в кресло -- то самое, в которое кроме него, Жоанны и придворного шута Фиоклита сесть никто бы никогда не осмелился. -- Ладно, магистр, говорите... Вы ведь пришли ко мне с какой-то своей проблемой?

   Епископ сделал изумленное лицо. От этой перемены в мимике его морщины внезапно разгладились, и он даже помолодел.

   -- Ваше величество! Стал бы я беспокоить вас своими личными проблемами!.. Удача, мой король! Удача для всех верных пасынков темноты! Не долее как декаду назад наш патруль поймал главу еретиков, разбойника Дьессара, и с ним еще человек пять или шесть. Они скрывались в какой-то заброшенной деревушке на границе Бурундии. Как всегда, солнцепоклонников подвела их собственная неосторожность: они развели слишком большой костер, благодаря чему и были замечены. Дьессар! Вы слышите это имя?!

   Король уже поглаживал свою седеющую бороду -- верный знак того, что к нему вернулось благое расположение духа.

   -- Не верю собственным ушам... Дьессар... за ним еще охотился мой отец!

   Нельтон вдруг нырнул за портьеру и вытащил оттуда какую-то палку. С одного конца к ней был приделан желтого цвета фанерный круг с того же цвета лепестками как у цветка.

   -- Вот, отобрали. Так они изображают свое солнце. -- Епископ повертел странным фетишем в воздухе. -- У них над крышей каждой избы висит подобная дрянь. Только она ни малость не светит и не греет, вопреки тому, что написано в их книгах.

   Король взял солнце, повертел его в руках, потом подошел к канделябру и попытался зажечь. Не получилось. Окунул в масло и попробовал еще раз. Желтый круг мигом воспламенился, порождая, как символику ереси, черную копоть.

   -- Ну вот, магистр. А вы говорили: не светит и не греет.

   Оба от души рассмеялись.

   -- Жозеф! -- король позвонил в колокольчик, и верный слуга явился незамедлительно. -- Выкинь эту гадость. А я желаю немедленно их видеть. Всех! В железных оковах!

   Эдвур направился было к выходу, но тут же спохватился и кинулся в противоположную сторону.

   -- А ну, отдай мне мое имущество! -- он вытряхнул спящего кота из короны, и небрежно напялил ее себе на голову. -- Идем!

   Король в сопровождении епископа и недоумевающего Жозефа с обгоревшей палкой в руке спускался к подземелью. Там, на минус первом этаже его великолепного дворца, словно дух всеразличной нечисти, присутствовал спертый воздух и вездесущая копоть. Сонливые стражники, едва учуяв приближение монарха, вытягивались по струнке, но даже в таком положении некоторые умудрялись дремать, причем -- с открытыми глазами.

   -- Где они?