Солнечное затмение (СИ)

   -- Разве... ой, не могу... разве можно ожидать иного ответа от еретика? Ты свою Америку хоть на картинках-то когда-нибудь видел? Уверяю тебя, на каждой из них она выглядит по-разному. -- Капитан прокашлялся, стал серьезным и совершенно изменившимся тоном добавил: -- Потерпи немного, скоро эта дурь выветрится из твоих мозгов. Очень скоро ты увидишь, что на самом деле творится на границе нашей вселенной. Увидишь сверхтемпературное время в жидком состоянии, увидишь лохмотья разорванного пространства и... ну, я не могу тебе по научному всего объяснить. Мой тебе совет: благодари короля Эдвура за его доброту, иначе так бы и сгорел вместе со своей ересью.

   Дьессар промолчал. В его измученной душе осталось лишь два желания: чтобы ему дали попить и чтобы отвалили ко всем чертям.

   Уже очень скоро внутрь клюза поползла сплетенная из прочных колец змейка якорной цепи. "Любимец ветров" поднял свои паруса и медленно поплыл от берега. На бушприте у него был установлен прожектор -- огромная керосиновая лампа с отражателем. Света от нее было лишь немногим больше, чем копоти. Но кое-какое водное пространство впереди все же делалось видимым взору.

   Моряки кричали от восторга. Капитан Бьюти с чувством безграничного властелина расхаживал по палубе. Старичок Винатэс сидел в своей каюте и писал мудреные трактаты, напичканные множеством математических формул. Дьессар понял, что судно пустилось вплавь, когда его вместе с трюмом стало слегка покачивать. Светильника ему не оставили. И солнцепоклоннику помимо трущих кожу железных оков пришлось еще терпеть тихое издевательство абсолютной тьмы.

   Море Древних Атлантов раскинуло свои объятия, принимая крохотную частицу цивилизации, оторванную от берега. Пока прием был доброжелательным. Ветер дул попутно, волны лишь слегка покачивали корабль, моросящие изредка дожди пополняли запасы пресной воды...

руна седьмая

"В лучах эйфории пьянящей тогда

Я думал, наивный, так будет всегда.

Но жизнь оказалась намного сложней

Обманчивых чувств и плачевных идей."

   За маленьким лакированным столиком сидели трое: король Эдвур, коадьютор Ламинье и старший советник Альтинор. Открытая бутылка лафита благоухала ароматом изысканного вина, и этот самый аромат был легкой анестезией для ноющих нервов. Король держал в руке недопитый бокал, в его взоре присутствовал пьяный туман, в голосе -- подавленность, в мыслях -- полнейший хаос. Этот триумвират долго сидел в полном молчании, слушая тихий треск тающих свечей. Больше мыслили, чем говорили. Потому как сами мысли были уже пьяны, ленивы и неразговорчивы. Эдвур, рассматривая сквозь кривизну бокала искаженный мир, произнес:

   -- Их условия просты: мы должны отвести все войска от Ашера и предоставить им несколько кораблей для отхода в Англию... Думаю, любой в их ситуации потребовал того же. В противном случае они обещали перерезать девчонке горло.

   Ламинье вяло засунул себе в рот увесистый кусок сельди.

   -- Значит, война нами проиграна. И прежде всего -- морально.

   Король вздохнул.

   -- Сколько их еще впереди, этих войн... Все подряд выигрывать даже неинтересно. Притупляется ощущение победы. -- Эдвур взболтал остатки лафита и быстрым движением отправил их себе внутрь. Глаза его слегка покраснели, пальцы сжались в кулак. -- Клянусь, я отомщу Эдуанту! Я дотла сожгу всю его Англию! Только бы набраться сил...

   -- Значит, -- уточнил Ламинье, -- мы принимаем их условия?

   -- Послушай, Кей, у меня единственная племянница. И я не намерен жертвовать ей ради кучки разбойников.

   Даур Альтинор понял, что пришло время для его слова. Он знал цену той информации, что накопилась в его голове. Он умел ей ловко манипулировать: в какой именно момент что именно и кому именно сказать. Информация может быть убийственна для одних и спасительна для других. Всего несколько сказанных слов сильны, в своем потенциале, натворить столько дел, сколько не наворотит целая армия. Действовать под руководством чувств (даже таких как месть, гнев, алчность) старший советник считал для себя непростительной человеческой слабостью. Только трезвый взвешенный расчет может не просто привести его к цели, а испытать настоящий триумф от игры -- глобальной политической игры, в которой люди для него были вместо музыкальных инструментов, их нервы -- вместо струн, их речи и чувства -- вместо музыки, которой он наслаждался. Иногда он воображал себя кукловодом, у которого сотня рук, на каждой руке по сотне пальцев, и к каждому пальцу привязана ниточка. Дергая за них, он мог управлять чуть ли не всем миром. Вот истинное блаженство для человека, вознесшегося над собственными чувствами и страстями, который поклоняется лишь единственному кумиру -- собственному интеллекту.

   Да, в настоящий момент у Даура Альтинора имелось для короля несколько слов. И он знал, что эти несколько слов -- то же, что несколько искр для бочки с порохом.