Солнечные часы

Внезапно ее напугал какой-то посторонний звук — кажется, шум колес на дороге. Сперва ужасающе громкий, он постепенно затих. Хотя Джулия невольно шарахнулась в сторону, через некоторое время она поняла, что звук слишком далеко, гораздо дальше, чем она рассчитывала; к тому же он послышался слева, а ведь должен был справа, разве нет? Может, она свернула не туда и теперь удаляется в обратном направлении? Джулия резко повернула налево и почти сразу же почувствовала, что земля начинает уходить из-под ног. Неужели я развернулась в тумане, подумала она, и вдруг увидела впереди силуэт дерева, расплывающийся во мгле. Так, деревья… Когда мы ехали, деревья были слева… у реки? Мох растет на северной стороне деревьев, спуск к реке сперва пологий, затем резко обрывается… Однако дерево уже пропало из виду, и она так и не поняла, в какую сторону надо было двигаться.

Постепенно в душе зарождалось чувство неподдельной тревоги. Нет, это вовсе не похоже на несерьезную задержку на пути в город; как бы Джулия ни пробиралась вперед, то и дело спотыкаясь, она все-таки потерялась; вполне возможно, что сегодня она вообще не доберется до города, не позвонит по телефону, не устроится спать в гостинице; не исключено даже, что ее станут искать, и она обнимет первого нашедшего ее со смесью стыда и облегчения… Ведомые бесстрашным шофером, они растянутся в цепочку по холмам, перекликаясь друг с другом и пытаясь расслышать ее голос в тумане; а когда найдут, наверняка станут потешаться над ней и спрашивать, как это ее угораздило, а дома расскажут женам: да, нашли мы эту полоумную, напуганную до смерти… если, конечно, ему вообще пришло в голову, что надо послать кого-то на поиски…

Джулия яростно замотала головой, отгоняя всю эту мутную белиберду, в очередной раз споткнулась о камень (или зацепилась за корень) и рухнула на землю. К счастью, некому было разглядеть ее слезы в тумане; какое-то время Джулия лежала, повторяя «черт, черт, черт!» (возможно, даже вслух). Нет, это уж слишком, она этого не заслужила, это уж слишком! Тут ей пришло в голову, что можно пролежать здесь всю ночь, пока ее не найдут; при мысли об этом Джулия поспешно вскочила на ноги. Бога ради, внушала она сама себе, только представь: валяешься на земле, а вокруг столпились люди, светят на тебя фонариками, переговариваются, а собаки обнюхивают ноги; а потом еще они захотят отнести тебя назад; только представь, на что ты будешь похожа! Кажется, она все-таки растянула лодыжку и от боли потеряла ориентацию в пространстве.

— Нет, я не заблужусь, — произнесла Джулия с мрачной решимостью (кажется, опять вслух) и продолжила ковылять, упрямо наступая на больную ногу.

Если я услышу лай собак или крики людей, то залезу на дерево и спрячусь, решила она и вдруг дико расхохоталась.

Звук собственного смеха, искаженный туманом, напугал ее; на какое-то время Джулия замерла. Что происходит? Неужели это все с ней?

Пытаясь понять, где она находится, Джулия потерла глаза, а затем изо всех сил прикусила пальцы, сама не зная почему.

— Так, девочка моя; так, Джулия, ты же умничка, возьми себя в руки! — приказала она себе. — Что бы они сказали, если бы сейчас увидели тебя? Этот скотина капитан? Или Арабелла? Да они сейчас смеются надо мной! — трезво рассудила она. — Арабелла теперь заполучила капитана, и они сидят в тепле и смеются надо мной, но я им не позволю, не позволю!

Надо отмечать дорогу, складывать камни в кучку, как сигнал бедствия, писать записки, засовывать их в бутылки и бросать в воду…

— Так, послушай-ка! — скомандовала Джулия сама себе.

Она продвигалась медленно, почти бесцельно; рука нащупала крупный валун, и Джулия благодарно прислонилась к нему спиной, вглядываясь в непроницаемую пелену тумана.

— Ну вот, уже какой-никакой прогресс, — сказала она, обращаясь к валуну, — вот и умница! Надо только двигаться осторожнее, чтобы не свалиться с обрыва в реку, только и всего. А больше и беспокоиться не о чем, все остальное будет просто отлично, отлично, отлично…

Так… Я вышла из машины и повернула направо… Или налево… Затем пошла вверх по склону холма… или вниз… растянула лодыжку и пошла дальше…

— Закрой глаза, солнышко мое, — уговаривала она себя, — с закрытыми глазами лучше видно, поверь; закрой глаза, возьми меня за руку, и я отведу тебя домой.