Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Или пять утра хмурого февральского утра, первая тренировка в шесть, в школе надо быть в восемь, бабушка будит долькой мандарина — она взрывается прямо под языком ярким оранжевым вкусом, потом промерзший трамвай с узорами на стекле — три остановки до катка. Окончательно просыпаешься только на льду, под окрик тренера «Осис, мало каши с утра ела?» (опять каша!), но с первыми тактами музыки наступит счастье, счастье.

Или сентябрьское утро, второй курс, лето кончилось, жалко. Сквозь дым осенних костров бежишь в институт — и снова будут сопромат, термех и минералогия… Ты вольешь в себя чашку кофе вместе с веселыми архитекторами («Осис, только дураки приходят на лекции вовремя и засыпают»), проберешься на свое любимое место, которое для тебя придержали однокурсники, и формулы на доске станут осмысленными — и это тоже будет счастье, счастье.

Теперь я встаю каждый день в семь утра, тащу на себе Машу, волоку сонного Петьку (он волочит портфель), ему — в школу, нам — за покупками, а потом — домой и работать. Я не могу нажимать на Capslock, потому что, когда я работаю, на левой руке у меня спит Маша, — и все мои тексты выходят без заглавных букв (редактор ругается, и я никак не могу сказать, что он не прав). Моя школа итальянской кухни, когда муж, попыхивая сигарой и прихлебывая вино, позволял мне только наблюдать за приготовлением священной итальянской еды, уже закончилась, и я готовлю сама. Ближе к вечеру я втаскиваю на свой поднебесный этаж двух уставших детей и коляску, и мне еще надо будет помыть, накормить, уложить, чтобы снова сесть за работу (ура, наконец-то есть вторая рука для Capslock’a!). Я вижу Сандро только по ночам, или слышу по телефону, прежде чем заснуть, когда он в турне.

Ведь это тоже должно быть счастье?

Меня занимает совсем другая мысль: всего один час разницы, но как он всё меняет! В прошлом году утренний свет в окно мне казался данностью — счастливой особенностью Италии, непременным атрибутом жизни в раю.

Рай остался тем же, вполне итальянским, но оказалось, что и в раю надо вставать до света, что надо успеть впихнуть в мальчика завтрак, и малышку, успевшую насосаться молока и снова уснуть, надо успеть поднять, одеть и засунуть в слинг, и… Мы все, наверное, знали, что в какой-то момент счастье заканчивается и начинается жизнь, но как же я умудрилась прожить весь прошлый год, так и не осознав, какой невероятный подарок мне дали, разрешив при пробуждении видеть солнечные лучи и жить медленно?

Я считаю по пальцам, сколько лет еще мне вставать в темноте. Тринадцать лет итальянской школы, впрочем, нет, сначала Петя, потом Маша, плюсуем шесть — пальцев на руках очевидно не хватает. Может быть, не надо считать все тринадцать лет школы? Может быть, потом они будут как-нибудь сами? Ну да, ну да…

Я вспоминаю своего любимого персонажа из Ивлина Во: «Я не могу вставать, пока солнце не подойдет к кровати».

Зачем я читала английские книги про лордов? Может быть, надо было изучать советскую литературу?

Боюсь, пора браться за Николая Островского — «Как закалялась сталь». Это было бы вполне остроумным решением; надо только найти время, чтобы читать.

Negozianti. Экскурсия по старинным лавкам

Генуя стала восприниматься как хорошо обжитый дом. Радость открытия сменилась радостью узнавания. Улицы и переулки, крёзы, море, негры, торгующие в дождь зонтиками, аперитивы с друзьями за столиками на улицах, экзотические мелодии непонятных языков на виа Пре, «доброе утро, синьора» и «хорошего вам дня» в баре каждое божье утро.

Бар — это, конечно же, не show me the way to the next whisky bar. «Барами» итальянцы называют то, что мы называем «кафе». И слово «кафе» есть в итальянских словарях, но оно почти вышло из обихода из-за абсолютной омонимии со словом «кофе» — оно по-итальянски звучит как «кафе», и использовать его в обычной речи очень неудобно. «Пойдем в кафе выпить кафе» или «выпьем в кафе кафе?» — нет, так не могли обойтись итальянцы со своим прекрасным языком. Пришлось и мне называть кафе баром, хотя, конечно, мне не очень нравится беспокойство в бабушкиных глазах, когда я говорю ей: «и тогда мы повели Петю в бар…».

Тут, конечно, не только сила привычки срабатывает, но и различие определяемых предметов.

Кафе — это «Кофемания» на Никитской, например; сидеть за завтраком в приятной компании на удобном диване, и чтобы за стеной валил снег, есть вперемешку тосты, кашу и яичницу, и дети в детском саду, и на работе еще полчаса подождут, а вы не могли бы нам принести еще чайничек зеленого чая с мятой?..