Солнечный меч

Я поставил белый стакан с вином подле себя и весь вечер отпивал по небольшому глотку. Другие напитки тоже были хороши – сладкие и кислые, и с пряным вкусом приправ, и горькие холодные, освежающие.

– О Саид, – спросил я, – Но что же создатель даровал людям для того, чтобы возрадоваться каждому дню?

Он улыбнулся и погладил меня по руке.

– Создатель в неизъяснимой милости своей даровал нам небо и землю, солнце и луну, звезды и ветер. Мужчинам он даровал женщин, лошадей и сабли, а женщинам – красивые одежды, украшения и мужчин. Он даровал нам вкусную пищу и питье, и счастье жить этой жизнью каждый день.

– Достаточно ли этого? – усомнился я.

Саид тонко улыбнулся.

– Достаточно для каждого дня, о Али. Кроме того, для людей создатель приготовил познание.

– Что это?

– Неисповедимы пути создателя и не может человек познать его замыслы, ибо они так велики, что незримы для человека. Но познать даже самую малую частицу этих замыслов – великое наслаждение для человека.

По моему лицу понял он, что мне неясно такое объяснение.

– Когда ты очнулся в шатре, о Али, ты не понимал ни слова, что мы говорили тогда при тебе?

– Ни слова, о Саид.

– Но потом ты узнал наш язык и стал понимать речь?

– Так, о Саид.

– Потом же ты начал складывать слова в фразы и теперь говоришь со мной свободно.

– Да, всё это было.

– Радовался ли ты, когда стал узнавать речь и смог понимать и говорить?

– И очень сильно, о Саид! – воскликнул я, – Тяжело быть глухим и немым и не знать ничего, что тебя окружает!

– Вот ты и сказал, о Али! – он рассмеялся, – Ребёнок радуется, что может ходить и хватать что пожелает. Юноша садится на коня и берет саблю, девушка делает первые стежки иглой. И все радуются, что познают все больше.

– Велика твоя мудрость, о Саид…

– Велика мудрость создателя, что устроил мир таким образом.

– Но приходит день, в который этого становится недостаточно?

– Когда же приходит день, в который этого недостаточно, и люди начинают роптать на создателя…

– Что же делают они, о Саид? Что я буду делать, когда придет этот день?

– Разве тебе плохо с нами, о Али? – удивился он, – Почему должен прийти такой день, когда ты станешь недоволен жизнью?

– Но он же настанет?

Я посмотрел на него прямо, и он отвел взгляд.

– Да, о Али, – произнес Саид, – Этот день настанет.

– Что же мне делать тогда? – повторил я, – Что делают люди в такие дни?

– Нашли же мы с тобой время, чтобы говорить о плохих днях посреди хороших!

– Не увиливай от ответа, о Саид.

– В плохие дни женщины плачут, а мужчины вдыхают дым наргиле, чтобы забыться.

– Что же, – решил я, – Плакать я не стану. А с дымом… Подождем до лихого дня, ибо я не спешу узнать, что это такое.

До поздней ночи продолжалось веселье, а потом я заснул прямо там, на подушках, под музыку и пение. Наутро я проснулся один в опустевшем праздничном шатре. Мне было одиноко, и печаль овладела моим сердцем. Никто не подал мне воды, и никого не беспокоило, вернулся ли я в свой шатёр. Был уже день, и солнце успело подняться над краем песков. Я вышел из шатра и пошёл вглубь селения.

Мне пришлось пройти мимо колодца, где женщины набирали воду. Снова чинно покрытые длинными платьями и платками, они, тем не менее, весело смеялись и болтали друг с другом, подставляя свои кувшины под струю воды, и совсем не торопились поскорее разойтись по домам. Завидев меня, они сразу перестали веселиться и сделались спокойными и скромными. Одна из девушек поставила кувшин с водой себе на голову и пошла между шатрами чуть впереди меня. Её стройный стан был так ровен, а бёдра так покачивались из стороны в сторону, что я не мог оторвать глаз от её фигуры. Вскоре она свернула с моего пути.

Я пришёл к шатру Саида, хотя расстались мы с ним лишь несколько часов назад. Пока я ожидал, сидя возле входа, как требовал того обычай, не позволяющий мужчине входить в шатёр, пока хозяин не пригласит его, мимо меня проскальзывали жёны Саида, закутанные в покрывала, безмолвные, грациозные и загадочные в своём молчании. Наконец, вышел Карим и поклонился мне, и сказал, что отец просит меня войти в его дом.

Саид приветствовал меня, протягивая мне руки.

– Привет и покой тебе, о Али. Входи же, и скажи мне, что привело тебя ко мне в этот час?

Он усадил меня на подушки, и мне подали воды и кофе со сладостями. Я думаю, что он сразу понял, чего я хочу, но учтивость, так свойственная этим людям, не позволяла ему заговаривать об этом первым. Я выпил воды, провёл ладонью по воспалённым глазам.

– Я хочу взять жену из твоего племени, о Саид Нур-Ашрам.

Молча смотрел на меня этот проницательный человек, и ни одной его мысли не мог я прочитать на его лице.

– Тебе нужна женщина, – наконец сказал он.

– Да.

– Али, я не могу дать тебе в жёны ни одну из дочерей моего народа.

Ответ поразил меня. Я был растерян и разочарован. Я желал, чтобы у меня была женщина, подобная тем, которых я видел вчера, и вот оказывается, что по какой-то причине это невозможно.