Солнечный огонь

Среди множества дел, проблем и задач, которыми полнится моя жизнь, есть одна максима, которая не ставится под сомнение ни мной, ни моими родными и близкими. И гласит она следующее: свободного времени нет. Лишь одна тема, одно занятие властно вторглись в рабочий ритм моей жизни в последние двадцать лет. Я получил их в наследство от отца, и это нематериальное наследство ценнее любых богатств: вслед за отцом я отправился в путь по тропам нашей истории. Я перечитывал то, что читал он, и постепенно собирал собственную библиотеку, охотился за редкими изданиями. В моем сознании ткался сложного рисунка ковер из событий в Российской Империи, в Закавказье, в Европе и на Ближнем Востоке за столетия, предшествующие нам, сегодняшним.

"Кто мы? Откуда мы? Куда мы идем?" - эти знаменитые вопросы задавал себе и я, размышляя о судьбе своего народа как части всего человечества.

Беженство, сиротство, изгнание - вот что бередило мою душу, когда я углублялся в исследования ученых и записки современников о том, что пережил Азербайджан за последние двести лет. Я ничем не мог помочь тем, кого резали, жгли, лишали крова в 1828, 1890, 1905, 1918, 1919, 1920 годах, кроме как еще раз высветить светом слова их трагическое бытие... Я не мог протянуть руку помощи отцу и таким, как он, в безвременье 30-х и 40-х годов.

Но кому тогда я мог помочь?

Однажды... В моей жизни очень многое значит это "однажды". Так вот, однажды я ехал по делам с моим близким другом, заведующим отделом здравоохранения Кабинета министров Чингизом Рагимовым. На обратном пути Чингиз и говорит мне: "Тут неподалеку есть одно место... Прошу тебя, заедем на минуту туда". У меня времени, как всегда, совершенно нет, да и не понял я Чингиза, куда он хочет меня завезти. Стал отнекиваться, но тот настаивал, просил... Ладно, решил, показывай, что у тебя там! Он остановил автомобиль у какого-то обшарпанного домишки. Вышли, идем... Оказалось - Детский дом.

Первое, что буквально валило с ног, когда переступили порог, - запах! Ему невозможно было подобрать определение, но потом я понял: так пахнет обездоленность...

Зашли в группы, в одну комнату, во вторую, в третью... Увидев детей, я схватился за сердце. Ребятишкам по два-три годика, никто не ходит, лежат... Животики вздутые, ручки-ножки - тонюсенькие. Гюльшан ханум - ее только месяц назад назначили сюда директором - чуть не плачет: денег нет, только на чай с сахаром и на хлеб хватает... Для меня свет померк. Во мне все протестовало: как могло рядом со сверкающим фасадом Баку существовать такое горе?! Вернулся на работу, а заниматься ничем не могу, отменил все встречи. Меня преследовали этот запах и прозрачные, бескровные лица детей... Организовал покупку продуктов, отправил их с водителем в Детский дом, но, думаю, одним этим делу не поможешь...

Все это случилось в субботу, а в понедельник я собрал коллектив и рассказал людям о том, в каком бедственном положении находятся детишки в двух шагах от нас. Сослуживцы мои были потрясены. Для нашей республики брошенные, беспризорные дети - вообще явление не характерное, но за последние пятнадцать лет Азербайджан пережил несколько потоков беженцев и кровопролитную войну...

К тому моменту наш концерн уже перестал быть банкротом, мы начали зарабатывать, хотя, конечно, зарплата в 70-80 долларов - не бог весть что, и у всех семьи. Но все же я надеялся, что люди поймут. Так и вышло. Предлагали даже отчислять на детей часть из своих зарплат, но я сказал, что этого не нужно, главное - решение общего собрания. Как всегда, для проверяющих бюрократов необходима бумажка - на каких основаниях мы собираемся оказывать материальную помощь?

Оформили мы с этим Детским домом договор по всей форме, стали ежемесячно перечислять средства, из них часть - на питание, одежду, игрушки для детей, часть - на увеличение мизерной зарплаты тем, кто там трудится. Почти одновременно изыскал я возможность произвести ремонт дома, а то там и крыша протекала (ее, наверное, с 1939 года, когда этот дом построили, не обновляли), и стены потрескались, и полы провалились. Пришлось вмешаться и в кадровый состав, освободиться от разгильдяйства и воровства. И вот постепенно начали наши детишки оживать, вставать на ноги. Каждую субботу приезжая туда по утрам, я от недели к неделе замечал, как заблестели у них глазки, налились и порозовели щечки... Теперь они к моему приезду уже заранее готовились, а я, общаясь с ними, слушая их рассказы и вопросы, поражался тому, насколько они мудрее, основательнее и серьезнее своих домашних избалованных сверстников.

Всем тем, кто не имел родных с младенчества, я дал свое имя. Теперь там полно Гусейн кызы, Гусейн оглы... Все это мои дети...

В середине недели в Детский дом регулярно ходит Самира, и дочери тоже выбрали себе по дню и со своими друзьями либо просто играют, занимаются с детьми, либо везут их на прогулку, в аквапарк, в "Макдоналдс", на пляж. Территорию вокруг дома мы расширили и привели ее в порядок, озеленили, устроили игровую площадку.