Солнечный пес

- Да, ничего ей не говорил. - Дэлевен-старший нашел куртку. - Она никогда не спрашивала, вот я и не говорил. Если мама никогда не спросит тебя, не скажешь и ты. Ты уловил разницу?

- Да. По правде сказать, уловил.

- Отлично, - кивнул мистер Дэлевен. - Отлично... именно так мы и поступим. Если мама спросит, тебе... нам... придется рассказать. Если нет не придется. По таким законам живут в мире взрослых. Кому-то это может не понравиться, но жизнь есть жизнь. Ты готов с этим согласиться?

- Да. Полагаю, что да.

- Хорошо. Тогда в путь.

Они вышли из дома, на ходу застегивая молнии. Ветер взъерошил волосы на висках мистера Дэлевена, и Кевин впервые заметил не без удивления: его отец начал седеть.

- Дело-то, в общем, пустяковое. - Похоже, говорил мистер Дэлевен сам с собой. - Как и все, что касается Попа Меррилла. Он всегда работал по мелочам, если ты понимаешь, о чем я.

Кевин кивнул.

- Он человек богатый, но источник его доходов не магазин утиля. В Касл-Роке он играет роль Шейлока.

- Кого?

- Не важно. Рано или поздно ты эту пьесу прочтешь, не такое уж у нас дерьмовое образование. Меррилл ссуживает деньгами под процент, который превышает разрешенный законом.

- А почему люди занимают у него деньги? - спросил Кевин: они шли к центру городка, под деревьями, с которых медленно слетали красные, пурпурные и желтые листья.

- Потому что не могут занять их в другом месте, - мрачно ответил мистер Дэлевен.

- То есть они некредитоспособны?

- Можно сказать, да.

- Но мы... ты...

- Да, сейчас все в порядке. Но так было не всегда. Когда мы с твоей матерью поженились, с деньгами у нас было не густо.

Отец долго молчал, а Кевин не решался задавать вопросы.

- Так вот, один парень ужасно гордился успехами "Кельтов". - Мистер Дэлевен смотрел себе под ноги, словно боялся споткнуться, упасть и сломать спину. - В плей-офф они вышли на "Филадельфийских семидесятников". Они, "Кельты", считались фаворитами, но у меня было такое чувство, что "Семидесятники" их сделают, во всяком случае, в том чемпионате.

Он взглянул на сына. Они уже спускались по склону Касл-Хиллз, направляясь к единственному в городе светофору, висящему над перекрестком Нижней главной улицы и Уотермилл-лайн. За перекрестком Оловянный мост оседлал Касл-стрим. Его металлические фермы четко выделялись на темно-синем фоне осеннего неба.

- В те дни я мог с кем-нибудь поспорить на пять долларов, точнее, на меньшую сумму, на четвертак или пачку сигарет.

Кевин посмотрел на отца, и тот перехватил его взгляд.

- Да, в те дни я курил. Теперь не курю и не делаю ставок. После того самого случая. Излечился; раз и навсегда.

Мы с твоей матерью были женаты уже два года. Ты еще не родился. Я работал помощником землемера и каждую неделю приносил домой сто шестнадцать долларов. За вычетом налогов.

Тот парень, что гордился "Кельтами", работал у нас инженером. Он даже на работу ходил в фирменном свитере "Кельтов", с цифрой на спине. За неделю до плей-офф он только и говорил, что хочет найти глупого смельчака, который согласится поставить на "Семидесятников", потому что иначе четыреста припасенных у него долларов не принесут прибыли.

А мой внутренний голос настойчиво твердил, что выиграют "Семидесятники", поэтому за день до начала стыковочных игр я подошел к нему во время перерыва на ленч. Сердце просто выпрыгивало из груди, такой меня разбирал страх.

- Потому что у тебя не было четырехсот долларов, - кивнул Кевин. - У этого парня они были, а у тебя не было.

Мальчик пристально смотрел на отца, начисто забыв про полароидную камеру. Ее тайна померкла перед откровением: в молодости его отец вел себя глупо, как многие другие. Значит, и он, Кевин, не застрахован от подобных глупостей, и он, Кевин, вступив в мир взрослых, может поддаться безотчетному импульсу. Как поддался его отец.

- Все правильно, сынок.

- И все-таки ты с ним поспорил.

- Не сразу. Я сказал, что, по моему разумению, "Семидесятники" выиграют, но четыреста долларов слишком крупная сумма для человека, который работает помощником землемера.

- Но ты предупредил его, что денег у тебя нет?

- Нет, Кевин. Я намекнул: мол, деньги у меня есть, только не могу позволить себе потерять такую сумму. Я сказал, что ставка в четыреста долларов для меня - слишком большой риск. Вроде бы я не лгал, но и говорил далеко не всю правду. Ты меня понимаешь?

- Да.

- Не знаю, что бы из этого вышло, может, и ничего, но тут звонок возвестил об окончании перерыва. А инженер возьми да предложи: "Я согласен поставить два своих против каждого твоего доллара. Мне без разницы. Мои денежки все равно останутся в моем кармане". И, прежде чем я понял, что происходит, мы ударили по рукам в присутствии десятка мужчин. Когда я в тот вечер возвращался домой и подумал о том, что скажет твоя мать, если узнает обо всем, мне пришлось свернуть на обочину. Я едва успел открыть дверцу машины, и меня вырвало.