Солнечный страж

Гаэлас не подавал вида, но я видела, каким он вернулся из междумирья. Путешествие по Дороге мёртвых и поиск пропавших соратников отняли у него слишком много сил. Лицо его стало почти серым, под глазами залегли круги, он плохо спал по ночам и отказывался принимать мою помощь. И, хотя он и не признался бы ни за что на свете, на него также напали тени, ведь ему пришлось идти в сумрак сразу после того, как он наконец отпустил давно умершую жену…

Я устраивалась на его плече, прижималась сбоку и украдкой поила его своей силой, когда он погружался в дремоту. Если он замечал это, то принимался ворчать на меня, но было понятно: от моего лечения ему становилось лучше и лучше с каждым днём. Не зря мы упражнялись по книгам. Целительные заклинания давались мне и на древнеэльфийском языке – дар слушался меня, как бы я их ни произносила.

Тэрон улетел в ту же ночь, сразу после того, как Велиор пришёл в себя. «В Солнечной страже Ольдена служит один из моих выпускников. Его имя Рик, он талантливый мистик и добрый человек, – сказал оборотень нам на прощание. – Быть может, он знает способ проникнуть в Железную крепость инквизиторов». Надежда вспыхнула в наших глазах, но после, по здравому рассуждению, мы решили, что шансы были призрачными. Несмотря на то, что Солнечная стража наряду с Инквизицией всё ещё формально считалась подразделением церкви Ксая, стражи всё-таки в первую очередь были пограничниками. А крепость Ордена Инквизиции располагалась в порядочном удалении от границ, на берегу озера Мелерн.

По правде сказать, мы с некромантом очень волновались. Магистр Тэрон упрекал Гаэласа в связи со мной и выражал опасения по поводу людей. Он не должен был упоминать меня в своих рассказах, какими бы хорошими друзьями ни считал Солнечных стражей. И у меня сжималось сердце, когда я думала об этом. Я не хотела стать причиной конфликта в Пределе и Ничейном лесу.

Кроме помощи знакомых, другого способа проникнуть в тюрьму инквизиции не было: все телепорты в округе Железной крепости блокировались специальными заклинаниями, сама она была окружена святым кругом, а на её стенах день и ночь дежурили лучники и маги огня, готовые расстрелять или изжарить любого, кто посмеет приблизиться ближе чем на несколько сотен метров. Таков был оплот генерала Гвинты, с которым когда-то мне довелось встретиться лицом к лицу в церкви города Вестена. Что бы он сказал, увидев меня сейчас? Всё то же самое: «Скверно, дитя».

На улице стоял трескучий мороз. Хранители едва успевали расчищать двор от сугробов, как метели приносили новые и новые снежные одеяла, что покрывали весь замок. Велиор освоился в замке и часто навещал жрецов в святилище Нииры, так что мы уже начали думать, будто он положил глаз на Доннию. Иногда мы втроём – Велиор, юная жрица и я – носились вокруг святилища наперегонки с волком Матсом, а потом пили горячий отвар из ягод и принимались соревноваться в заклинаниях. Я возвращалась к моему некроманту, он обнимал меня, отряхивал полушубок и нюхал мои волосы, пахнущие морозом. А зимнее солнце плыло за белыми облаками, незаметно поднимаясь с каждым днём выше и выше.

Две или три недели после путешествия в сумрак мы проводили время перед сном в тихих разговорах или просто обнимались и целовали друг друга бережно и почти целомудренно, как будто позади у нас была целая жизнь и страсть давно уже покинула нашу спальню. Гаэлас рассказывал мне о своей семье, более не закрываясь от меня и не проваливаясь в бездонную боль. Я слушала и перебирала его волосы, и думала о том, что мы всё сделали правильно. У его жены была светлая душа, и теперь она присоединилась к звёздам в чертогах Нииры. И опять я аккуратно вплетала в свои ласки маленькие порции магии и украдкой лечила его невидимые раны.

– Ты снова это делаешь, – сказал он, поймав меня за пальцы и притягивая к себе. – Кажется, глупец я, наконец-то понял, для чего.

– Мне это нравится, – попыталась оправдаться я, но эльф уже сгрёб меня в охапку и повалил на спину, разметав волосы.

– Ты хочешь, чтобы наши ночи были такими, как прежде… – прошептал он, целуя меня.

Как же я была недальновидна! Думая, что внутренне он всё ещё оплакивает потерю умершей жены, я и предположить не могла, что страсть покинула наши отношения потому, что мы отдали слишком много сил сумеречному миру. Гаэлас – когда путешествовал туманными тропами междумирья, а я – когда поддерживала портал.

– Хочу, да, – ответила я, раскрываясь ему, прижимая его к себе изо всех сил.

– А я, признаться, забыл проверить, все ли двери закрыты в галерее на случай, если Тэрон снова решит подглядывать за нами, – грустно усмехнувшись, сказал эльф.

Я невольно вспомнила тот неловкий момент и покраснела до самых ушей. Для эльфов, похоже, это не было чем-то неприличным – я видела, как юная парочка предавалась любовным утехам прямо на ступенях святилища Нииры.

– Ты ведь знаешь, что я стесняюсь, – прошептала я ему в губы, и он поцеловал меня по разу на каждое слово, поспешно избавляя от ночного платья.