Солнечный удар

Появилось несколько новых черт, которые я приобрела. Острая, яркая внешняя красота, интенсивность чувств: вкуса, обоняния, осязания, звука. Человеческий мир был так реален. Иногда настолько реален, что хотелось плакать. Я не могла решить, походило ли это на переживание бесконечного оргазма или на состояние наркотического опьянения, возможно, и то и другое.

Случайного контакта пальцев Дэвида и моей кожи было достаточно для запуска цепных реакций наслаждения глубоко внутри, я задержала дыхание и закрыла глаза, так как прикосновение продолжалось, его пальцы спустились ниже, очертив контуры моей груди.

– Возвращайся в кровать, – пробормотал он, и его губы щекотали меня, пока он говорил.

– Я не могу.

– Может быть, это означает, что ты не хочешь.

– Поверь, проблема вовсе не в том, что я не хочу.

Его губы заставляли меня таять, руки делали такие неприличные вещи, которые должны быть в принудительном порядке предписаны для ежедневного применения каждой женщине мира.

Внезапно мы оказались кожа к коже, и мои мозги отключились.

Он медленно вращал нас до тех пор, пока я не оказалась спиной вниз.

– Ты должна научиться оставаться в собственном теле, вне зависимости от того, что происходит. Как ты думаешь, у тебя получится?

– Испытай меня.

О, эта улыбка! Она способна растопить металл.

– Я как раз собирался это сделать.

Он снова меня поцеловал, но теперь ничего сладкого или нежного, это был глубокий, властный чувственный поцелуй, полный голода и желания. О да, в этом заключалось различие между человеком и джином.

Интенсивность.

Я чувствовала, как все мое тело охватил огонь, оно отвечало, изгибаясь под ним. Я себя чувствовала так хорошо, так восхитительно.

Он прижимал меня к себе, одной рукой поддерживая под затылок, другой – обнимая за талию, покрывая жгучими поцелуями мою шею, грудь, ноющие точки моих сосков.

О Боже…

Он шептал мне что-то на языке, который я не понимала, но это не имело значения; некоторые языки воспринимаются через кожу, не разумом.

Если само существование в виде джинна напоминало бесконечный оргазм, вы можете представить, насколько лучше становилось, когда приближался настоящий оргазм. Я поняла, как прекратить левитацию, и мы упали вниз с тяжелым, вибрирующим звуком так, что затрещала кровать.

Начало было отличным.

А на пятый день моей новой жизни состоялась чудесная заупокойная служба. Ну хорошо, не совсем так – для службы нужно тело, предпочтительнее в открытом гробу, но огонь не оставил достаточно крупного фрагмента тела для того, чтобы что-то восстановить. Ассоциация Хранителей была слишком осторожна, отказавшись проводить церемонию в здании ООН – в офисных помещениях – она арендовала большой красивый банкетный зал в «Драк-отеле», и разослала приглашение трем или четырем сотням Хранителей. Я услышала об этом от Дэвида, который узнал о церемонии через какие-то потаенные каналы, имеющиеся у джиннов в нашем мире.

– …но ты не пойдешь, – закончил он, когда мы готовили кофе. Некоторые привычки не исчезают даже после смерти. Кофе. Секс. Алкоголь. Черт, если бы я курила, полагаю, что продолжала бы затягиваться и интересоваться ценой на сигареты.

Я размешала сливки в своем кофе. Дэвид к сливкам относился неодобрительно, это было видно по хмурому взгляду и складке между бровями.

– Я не иду? – я повторила это спокойно, но его внимание немедленно сместилось с моего бедного кофе на то, что я произнесла.

– Нет, – ответил он, – и мы не будем об этом спорить, хорошо? – Его брови приподнялись, но потом лоб вновь разгладился.

– Конечно, нет, – улыбнулась я, и мое дыхание вызвало легкую рябь на поверхности кофе.

Мы сидели на кровати, сложив ноги по-турецки, задрапировав все чувствительные места простынями, больше из благоразумия – кофе был горячий – чем из скромности.

– Между прочим, это классическая ошибка мужчин.

– Что, прости?

– Считать, что если ты спишь со мной, то можешь указывать, что мне делать.

Его брови были достаточно красноречивы. Они поднялись вновь, едва не смыкаясь в одну линию.

– Я этого не делал.

– Делал.

– Ты имеешь в виду, спал с тобой? Тогда да. Это факт.

– А потом решил, что можешь распоряжаться мной по своему усмотрению.

– А вот это – нет.

– И это тоже.

Он поднял руку раскрытой ладонью вперед.

– Ну, хорошо. Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что прямо сейчас появляться среди людей для тебя слишком опасно. Особенно среди Хранителей.

– И поэтому я должна согласиться с тобой и не пойти. Потому, что это слишком опасно.

– Именно поэтому, – подтвердил он.

Мы потягивали кофе. Было что-то странно расслабляющее в его запахе – богатом, пряном, заключающем самую суть земли – я вдыхала его и просто наслаждалась мгновением. Еще одно преимущество того, что ты джинн – нет необходимости в душе. Никаких мертвых клеток кожи, нуждающихся в скрабе, никаких бактерий, создающих неприятный аромат. Джины всегда чисты. Собственный запах, мы выбираем сами, на неком подсознательном уровне. Мой, как я полагала, напоминал один из сортов жасмина. Нечто, обладающее неярким ароматом с оттенком сильных чувств.