Солнечный ветер. Книга вторая. Младший брат

– Правда? – Александр, которому такая мысль в голову не приходила, искренне обрадовался. – Пока не закончатся мистерии ты будешь жить в моем доме и сделаешь свою работу. Я хорошо заплачу. Пусть один парик будет обычным, а второй изготовишь золотым. В смысле, посыплешь его золотой пудрой.

Так оказавшись в роскошном доме жреца, Атилий принялся за работу. Материала для париков было достаточно, ибо женщины часто отрезали волосы, чтобы приносить на алтарь Асклепия и тем самым подкреплять свои просьбы. Александр потом их все собирал, ничего не выбрасывая.

Слуг в дом было немного, но они не мешали, а все занимались своими делами. Под вечер, устав от работы, Асклепий прогулялся по дому. Большой дом Александра был устроен по римскому образцу с атриумом, триклинием, таблинумом и перестилем. Повсюду висели картины, стояли в полный рост раскрашенные статуи богов, почетное место из которых занимал Асклепий. На стенах и полах лежали дорогие ковры.

Случайно Атилий забрел в комнату, где стояла одинокая кровать. Вероятно, на ней и спал служитель Гликона. В самом углу брадобрей заметил большой сундук. «Вот тут он прячет золото», – подумал Атилий. Как оказалось, сундук был без замка, наверное, Александр не допускал мысли, что в его дом могут пробраться воры.

Атилий с трепетным ожиданием откинул крышку, но увидел только таблички с вопросами, на которые жрец не дал ответа, но и не отправил их назад хозяевам. Сундук был заполнен ими наполовину. Прочитав некоторые из табличек Атилий, удивился дерзости авторов, осмелившихся задавать вопросы, вроде, когда цезарь уйдет к богам. Или, когда наступит благоприятное время, чтобы прихватить богатства соседа. Идиотские вопросы задавали в основном знатные люди – бедных интересовали всякие пустяки.

Зачем же хранить таблички? Атилий задумался, но потом все понял. Священник Гликона держал на привязи глупцов, неосторожно доверившихся ему, он их шантажировал и за свое молчание брал хорошую плату.

«Вот так Александр! Какой же он ловкий!»

Озадаченный увиденным, Атилий направился по коридору дальше, однако неожиданно наткнулся на комнату, в которой находилось несколько симпатичных юношей. Они хором молились богу медицины, нараспев заучивая молитву.

– Что вы здесь делаете? – удивился Атилий, – храм Асклепию стоит на площади.

Один из розовощеких юношей повернул голову:

– Мы разучиваем песнопения. Так приказал Александр. После этого он проверит как мы выполнили его распоряжение.

Второй юноша добавил:

– Мы все из знатных семей. Отцы направили нас в услужение и обучение к великому жрецу Гликона. Он уводит нас в свою комнату по одному и проверяет наши знания.

– По одному? – усмехнулся Атилий, заподозрив, что Александр, неоднократно выступавший публично против совращения мальчиков, на самом деле без смущения пользуется своим положением.

«Да он плут еще больший, чем я ожидал!» – подумал Атилий.

К концу второго дня мистерий он закончил оба парика, пропустив рождение божества Гликона, но не сильно пожалев об этом после совершенных открытий. От обманщика и пройдохи не стоило ждать правдивых откровений, у его все фальшиво. Александр же пришел в восхищение от изготовленных париков и щедро расплатился сестерциями.

– Оставайся у меня, – предложил он. – Я договорюсь с Рутилианом, он же мне родственник и заплачу за тебя.

«Какое мне дело у кого работать, – прикинул Атилий, – лишь бы щедро платили да не утруждали заботами. А я, между тем, соберу сестерции и куплю себе свободу».

– Согласен, – кивнул он, – но прежде мне надо вернуться в Кесарию и сообщить предсказание Гликона наместнику.

– Не Гликона, а самого Асклепия. Но ты прав! Поедешь завтра. Пока же посмотри на третий день моих мистерий. Я буду идти впереди с факелом, возглавляя шествие, а ты, если возникнет желание, можешь присоединиться.

– Конечно, господин, я сделаю это с радостью.

Третий день, в котором шествия и песнопения сменялись живыми картинами, прошел быстро. В финальной сцене Александр, изображая себя спящим, улегся посреди храма на каменном полу, а сверху на веревках к нему начали спускать жену прокуратора Рутилию. В этом году именно ей выпала роль изображать Селену, ранее были другие девушки и замужние женщины.

Царил полумрак, звучали цитры и кифары, заглушая все звуки. Рутилия медленно опускалась, действительно, похожая в белом свободном одеянии на небесную ночную богиню. Вот она все ниже, ниже. На мгновение зависает над, якобы, спящим Александром. Все затаили дыхание и даже Атилий, знавший, что видит очередное плутовство, тоже замер, захваченный зрелищем.

Он заметил, как прокуратор, муж этой самой Рутилии подался вперед, впившись глазами в фигуру раскачивающейся на веревках жены. Вот она коснулась ногами пола, освободилась от пут, опустилась на колени перед лежащим жрецом, приподняла покрывало, которым он был прикрыт, и медленно поползла по телу прорицателя. Александр как будто начал просыпаться. Нехотя повел он руками по полу, затем поднял их и ощупал женщину, ползущую по нему.