Солнечный ветер (СИ)

Далее могла бы повиснуть неловкая пауза, потому что Дженсен не собирался её заполнять, независимо от того, виновен он был или нет. К тому же, внутри у него всё ещё бурлило, требуя немедленного реванша с Джаредом. Новичок прищурился и опять интуитивно угадал его настроение, выдав следующее:

- У нас занятия с Бруни. Увидимся позже. Пока, ребята.

Дженсен потянулся было к девушке, но Бруни ловко шагнула  в сторону и вместе с  Джаредом направилась к выходу. Компания за столом, где сидел Джаред, быстро поднялась и засеменила следом.

Вент удачно оглянулся и заметил, что их заказ готов. Он подтолкнул Дженсена локтем, привлекая к этому внимание и заставляя переключиться на более земные дела, например, пожрать, наконец. В конце концов, столовая - это не арена для выяснения отношений.

Эклз был рад хоть чем-то заняться, потому что в данную минуту чувствовал себя на редкость паршиво. Так дико с цепи он ещё никогда не срывался, но внешне  ничем не выдал своих эмоций. Потеря самоконтроля его напугала, это был плохой знак. Если его так легко вывести из себя, то в праве ли он мечтать о карьере сотрудника Комитета? Ведь, по правде говоря, новичок ему ничего не сделал. Не подначивал, не нарывался. Если быть честным с самим собой, то поведение Джареда было достойным во время всего этого цирка.

Лишь усевшись за свой любимый столик под номером тринадцать, Дженсен перевёл дух и немного расслабился. Это место у окна с неприятным номером он забил за собой с первого дня появления в Школе. Хотя желающих сидеть за ним, кроме его друзей и приятелей, и так не было. Даже Ясуда со своей бандой обходил столик стороной.

Во время обеда Вент пытался разговорить Дженсена, рассказывал какие-то глупости, травил новые байки, и вёл себя так, словно ничего такого не случилось. Дженсен тоже делал вид, что всё пучком, и даже отвечал другу, кивая головой или вставляя подходящее по смыслу хмыканье. По части последнего ему не было равных, по утверждению Бруни.

Они уже заканчивали трапезу, когда к ним подошли однокурсники, которые, как и Дженсен, вернулись сегодня. Оживлённый диалог давно не видевшихся курсантов завязался тут же, и у Дженсена отпала необходимость играть пофигиста и дальше. И если он смеялся чуть громче обычного или чересчур искромётно шутил сквозь зубы с ослепительной улыбкой на лице, этого никто не заметил, даже пристально наблюдавший за ним Ясуда. Может быть, только Вент догадался о напускной весёлости, ведь он знал его уже долгие годы, а такого человека трудно обмануть.

...Громко смеясь над чьей-то очередной шуткой, Дженсен размышлял о том, как быстро может измениться привычная и налаженная жизнь. Первый раз это случилось в тот страшный день, когда он с мамой улетел, а отец остался дома. Долгие месяцы после эвакуации мама не произносила это слово - «умер», когда речь заходила об отце, а Дженсену пришлось привыкать к жизни без него, и закусывать губы до крови, когда мальчишки хвастались своими папами. Мама и семья Сингхов, несомненно, пытались заполнить пустоту, оставшуюся после смерти отца, и это помогало ему некоторое время не чувствовать себя ущербным среди ровесников с полными семьями. Хотя, он не уверен, что это удалось на сто процентов; возможно, он сам был виноват в том, что не справился с потерей отца, потому что когда открылась флешка, и снова зазвучал почти забытый любимый голос, - он сорвался. Об этом никто не знал, даже мама и Вент, и Дженсен похоронил память об этих часах как можно глубже в недрах своей памяти.

Второй раз - это поступление в Школу. Он всегда верил в себя, но червячок сомнения всё равно грыз его изнутри, даже когда Дженсен с дрожью открывал официальный конверт с эмблемой Школы. Его бросало то в  дрожь, то в холод, строчки скакали перед глазами, но волшебное «Зачислен в кандидаты» он успел разобрать перед тем, как привычный мир рухнул, освобождая место новому, долгожданному, без сомнения выстраданному и заслуженному.

И вот сегодня третий раз, когда его мир кувыркнулся через голову, и причина тому - Падалеки, чья улыбка непостижимым образом рождала ассоциации с ярким солнцем и порывами ласкового ветра.

Дженсен нехотя признался самому себе: Джаред будет достойным соперником, и соперничество будет идти по всем направлениям, включая успехи на любовном фронте и заканчивая самым главным - учёбой и пилотированием. И, странное дело, Дженсен не мог дождаться, когда опуститься воображаемый флажок противостояния. Он вполуха слушал приятелей, не вникая в смысл сказанного, но когда флегматичный Сэмир Комац - поставщик самых безумных идеей и сплетен - вдруг обмолвился, что новенький выскочка уже летал на «манте», Дженсен встрепенулся. Вент заметил его явный интерес к данной теме и ловко выпытал подробности, которые Сэмир лениво изложил, сказав, что «желторотик» сегодня действительно оседлал «манту»,  правда, в паре с Учителем Баджо, но от этого данный факт не становился менее уникальным и потрясающим. А Вент решил добить Дженсена, сказав, что на «ласке» и «горностае» Джаред теперь летает самостоятельно.