Солнечный змей

— А-ай! — Кесса прыгнула к зверю, чудом увернувшись от огромной лапы, и ухватилась за гребень на ободранной спине. — Ни-шэу! Ни-шэу!!!

Багровая вспышка полоснула по глазам, Речница покатилась по осколкам льда, закрывая лицо онемевшими руками. Что-то тяжёлое упало ей на ногу.

— Мать Макега! — кто-то подхватил её, стряхивая льдинки, и поволок, пытаясь поднять на ноги. — Кесса, где кошка? Койя где?!

— А-ай-хх, — выдохнула Речница, с трудом выпрямляясь. Кто-то схватил её за плечи, пригибая к земле.

— Не смотри вверх! Опять эта лепёшка с глазами… много их! Кесса, ползи к повозке, я их отгоню!

— Не выйдет, — прошептала Речница, завороженно глядя на небо. Там черноту рассекали синевато-белые сполохи — как волны, расходились они по небосводу, а навстречу ним, колыхаясь, плыли плоские многоглазые твари, и что-то сверкающее мелькало на их спинах. Кесса чувствовала, как холодные взгляды Илуитсугов сходятся на ней. Стиснув в ладони ремешок от Зеркала Призраков, она подняла пластину стекла над головой.

— Хагван, беги!

Белый, ослепительно яркий луч распорол небо надвое, выхватив из мрака плоские силуэты демонов, лёд задрожал от оглушительного воя. Навстречу Илуитсугам, выгнув стальные крылья, летел корабль сарматов. Луч погас, сменившись чередой неярких вспышек. Демоны расступились, разевая огромные пасти, потоки синеватого свечения на миг накрыли корабль — и развеялись. Белая «лепёшка» кувыркнулась в небе, на лету роняя льдины и комья снега, остальные, резко развернувшись, скользнули над землёй, и, рассекая зубчатыми хвостами лёд, просочились в ущелье и скрылись за скалами. Стальной корабль замер над долиной, сноп белого света залил Имлегьин. Что-то взревело за спиной Речницы, она вздрогнула и повернулась, лишь через несколько мгновений распознав звук речного рога. Хагван, зажмурившись, сидел на краю повозки и трубил, судорожно прижав раковину к губам. Небо вспыхнуло, что-то огромное, полыхающее врезалось в лёд и взметнуло над долиной столб огня. Громадный золотистый факел пылал в полусотне шагов от повозки, источая жар.

Небо уже побелело, и холодное солнце Хеливы, опоясанное багряным ободком, взглянуло на долину. Сарматский корабль с тихим свистом описал над ней круг и теперь уходил к востоку.

— Гвальвен! — запоздало крикнула Речница, размахивая руками. — Гвальвен! Подожди-и-и!

— Сарматы, храни меня Каримас, — бормотали за спиной; раковина уже стихла. — Сарматы! Сарматский огонь!

Факел полыхал над Имлегьином, и серая плоть медленно стекала с костей Ахлутов. Кесса стряхнула с себя талые льдинки и шагнула в сторону, выглядывая в снегу жёлтый мех. Пронзительный вопль Койи раздался совсем рядом, и золотистые уши вынырнули из сугроба. Пустынная кошка рыла снег лапами, пытаясь вытащить что-то на свет.

Тут было много снега — очень много, и битый лёд хрустел под ним, и снег этот тоже таял, освобождая полозья повозки и выпуская на волю жёлтую кошку, мокрую и замёрзшую. Кесса подхватила её и затолкала за пазуху, чувствуя, как зверёк дрожит всем телом. Что-то красное, с чёрными потёками, проступало из-под сугробов. Запах крови, резкий и острый, ударил Кессе в ноздри. За спиной вскрикнул, как от нестерпимой боли, Хагван и бросился вперёд, разгребая мокрый розовый снег.

Яцек Сульга лежал, нелепо раскинув руки, и осколки стали, раскрошившейся, как стекло, лежали вокруг него в луже замёрзшей крови, а рукояти мечей примёрзли к пальцам намертво, слившись с ними в единые комки покрасневшего льда. Страшный удар рассёк его тело от шеи до пояса, вдребезги расколов пластины брони, взломал рёбра и вырвал внутренности. Кесса содрогнулась и на негнущихся ногах подошла и потянула за края разодранной одежды, чтобы закрыть жуткую рану. Одежда не поддалась — всё пропиталось льдом, и он спечатал кожу, броню и мех. Глаза Речника были открыты, иней выбелил их, и ничего уже в них не отражалось. Лёгкая досада ещё читалась на его застывшем лице.

— Яцек… — простонала Речница, опускаясь на колени в мокрый снег и дрожащей рукой прикасаясь к заиндевевшему лицу. — Но как, как же…

— Он сражался, — прошептал Хагван, один за другим подбирая осколки мечей и выкладывая их в ряд. — Он убил эту тварь, убил Амарока. Отродья льда напали на него, отвергли мир. И некому было его защитить…

Что-то хрустнуло под его коленом. Он смахнул окровавленный снег и вскрикнул. Койя, высунув мокрые уши, протяжно мяукнула.

В снегу тускло блестели синевато-зелёные осколки стекла, а среди них желтел разодранный в мелкие клочки лист велата. Вода и кровь размыли письмена, но аквамариновый свет ещё поднимался над обрывками и колыхался, как волны Реки.

За оградой из чёрных валунов нестройно взвыли гуделки, громадный белый зверь вылетел из-за повозки и остановился, стряхнув седока на снег. Хийкиммиги, фыркая и мотая головами, медленно окружали растёрзанное тело, солмики спешивались и становились рядом. Кто-то приглушённо охнул.