Солнца нет

Не успел усач ответить, а длинный хохол, рассмеявшись, вскричал:

– Изменяет он тебе, Таня, ох изменяет!

Татьяна деланно встала в позу ревнивой жены.

– Как изменяет?! Это с кем же?

– Да есть тут у нас, одна дамочка, частенько он к ней наведывается! – подметил второй напарник.

– Милый, как же так? – воскликнула обиженно рыжая.

– Слушай их больше, такого они тебе наговорят пустозвоны... – махнул рукой Микола, затем подхватил Таню на руки и отнёс к столу, за которым удобно уселся. Компания продолжила выпивать и как это обычно бывает, рекой потекли весёлые разговоры с отвязными шуточками.

Микола пил много, не уставая балагурить, но в сердце так и не смог преодолеть тягостное чувство, возникшее после неприятной беседы с Роевым. Наконец, настал момент, когда мужики стали расходиться по разным комнатам в сопровождении проституток. Николай тоже.

Татьяна усадила его на ложе, а потом медленно сползла вниз, начав расстёгивать ширинку. Сам не зная почему, Микола вдруг остановился взглядом на фотографии семьи, одетой в сувенирную рамку. На него радостно смотрели жена с сыном. И Миколе неожиданно стало нестерпимо стыдно за свой проступок, за шалаву рядом, за расстёгнутую ширинку и за то, что сейчас вот-вот должно произойти... Жену свою он уже давно не любил, а вот сына обожал, поэтому ему было неприятно осознавать, что его образ сейчас наблюдает за ним. Микола быстро оттолкнул рыжую от ног.

– Коля, ты чего? – не поняла она.

– Погоди... не могу я так... – проговорил усач, вставая с кровати, оказался у столика, где стояла рамка с фото, и перевернул её лицом вниз.

Глава 32

Вечернее небо растеклось повсюду, тучки плотно прижались друг к другу, им было тесно, точно так же, как было тесно алкоголю в крови некоего молодого человека – меня. Так я шёл с головы до ног, спелёнутый печалью и думал о жизни своей дурацкой...

Вот стал я, наконец, изданным писателем, чего не сделают за деньги эти алчные издатели, они могли бы из обезьяны сотворить знаменитого автора, если б у какого-нибудь орангутанга, например, вдруг обнаружилось бы в своей клетке тысяч десять баксов. Да-а... Скверно! Сбылась моя мечта, вон и плакаты с моей довольной мордой, по всему городу висят. Не ожидал я, что на мне так быстро начнут делать деньги и свой роман на книжных полках увидеть.

А счастливее, я почему-то не стал! Не знаю... Вроде, должен быть счастлив, но не могу, пусто на душе. Проклятье! Сейчас как возьму, как кину камень в какую-нибудь тачку, лучше всего в иномарку, конечно. Выбежит водила, набьёт мне морду и пусть, может быть мне легче станет?

Беру камень с тротуара, выбираю жертву. Ага, вон «Вольво» бежевое подъехала, ты-то мне и нужна... Браво! Прямо в лобовое, на смерть! Точно, мужичара летит, с пеной у рта, огрызается. Сейчас, мы с ним потолкуем.

– Ты что творишь, СУ-У-КА?! Я тебя сейчас, в асфальт брошу и этой тачкой по тебе проеду! – проорал покрасневший амбал в морковном балахоне с железным зубом на самом виду, схватив меня за грудки. Для меня было шоком, почему он пялится на меня, и почему моё лицо до сих пор не встретилось с его огромным кулаком? А тем временем с бугая сошла краска, он медленно опустил меня на ноги. Затем молча сходил к подбитой машине и принёс мою только что изданную книгу с ручкой.

– Брат, подпиши, Анатолию... – робко попросил верзила.

Я взял ручку и коряво расписался в романе «Пока ангелы спали»: «Анатолию от Алексея Семёнова на долгую память».

– Слушай, а рожу мне бить не желаешь? – спросил я.

– За что? – не понял пострадавший, довольно разглядывающий автограф.

– Как, за что? Я ж тебе недавно тачку подпортил!

Анатолий оценивающе посмотрел на «Вольво».

– Это ты насчёт стекла, что ли?... Брось. Всё равно, это тачка не моя!

Я изумился ответу.

– Я её угнал, – засмеявшись, продолжил он. – И книжка не моя. Но будет приятно её прочитать, ведь интереснее, чем через интернет.

– Угнал?! – переспросил я.

– Решил вспомнить старое, не забыл, – усмехнулся вор. – Да не забивай себе голову ерундой, давай лучше я тебя выпивкой угощу. Какая встреча! Отметить надо.

«Вот ведь, сука жизнь!!! Ну надо же, мне теперь, вот так запросто сидеть с незнакомым, первым встречным мужиком-вором в баре, да ещё изливать ему душу», – подумал я, а вслух сказал:

– Вот так, Толян, книгу, которую ты держишь у себя, я своим потерянным покоем заработал!

Изрядно подвыпивший собутыльник с интересом выслушал мою историю, несогласно покачал головой.

– Только не обижайся Лёня... но ты где-то прав, а где-то не прав. Конечно, здорово ты натерпелся, но друган твой тебя всё-таки поднял! Как не крути, а хрен бы ты издался, если бы не это бабло. Ты бы их никак не заработал. Поэтому ты его понять должен, – проговорил он.

– Никогда! – взорвался я.

– Должен, – повторил Анатолий.

– Почему?

– Нельзя жить с обидой, Лёня. Ты меня потом поймёшь! – заметил собеседник, тут же сменив тему разговора.