Солнце для всех!

Пучки света выхватили из тени лица: андрогина на вид среднего возраста, примерно одного с Чеин роста и телосложения и мужчины, заметно моложе своей спутницы. Одежда андрогина выглядела так, будто её только что выкопали из-под земли, а лицо… лицо было изуродовано безобразным рваным шрамом через всю левую щеку; мужчина, одетая куда опрятнее, своей чумазой и уродливой спутницы, пусть и небогато, но в чистое (возможно, при других обстоятельствах, Чеин нашла бы мужчину симпатичной).

Когда машина приблизилась, андрогин и мужчина отошли в сторону, к стене дома, пряча лица и отворачиваясь от слепящих фар. Клинок в руке Чеин к тому времени превратился в обычный безобидный комм. Чеин взглянула на машину, и по спине её пробежал неприятный холодок: жандармы!

Тяжёлый чёрный с красной полосой вдоль борта бронемобиль с непрозрачными окнами грузно катил по проезду. Чеин бросила взгляд на стоявших напротив и увидела, как те взялись за руки, как бы говоря этим жестом: «мы просто обычная пара и шли мимо». При этом андрогин натянуто улыбнулась Чеин, мужчина же с плохо деланым безразличием следила за бронемобилем. Через мгновение лица обеих снова скрыла тень. Машина повернула направо и, проехав немного, остановилась, по звуку как раз перед подъездом дома, куда направлялась Чеин. Двигатель машины выключился, но характерное гудение не исчезло, — где-то неподалёку гудел ещё один… и ещё…

Посмотрев в направлении источника звука, Чеин увидела, как в дальнем конце проезда сверкнули фары, и через секунду там остановилась, поблескивая узнаваемыми маячками, полицейская машина. Одновременно позади Чеин — там, откуда минуту назад появился бронемобиль — послышался такой же звук. Обернувшись, она увидела ещё одну машину с маячками, так же перегородившую проезд… — знакомая тактика: именно так действовала полиция при облавах. Вот только жандармерия, как то было известно Чеин, в полицейских облавах участия обычно не принимала. Зато в делах жандармерии иногда задействовалась полиция, в качестве оцепления.

«Это не просто облава…» — сказала себе Чеин.

Не обращая внимания на парочку, ещё минуту назад пытавшуюся напасть на неё, Чеин нажала на коммуникаторе кнопку вызова меню и выбрала на появившейся голограмме раздел телефонии; из длинного списка имен она выделила «Трил» и послала вызов.

— Чеин?.. — ответил знакомый голос в левом ухе Чеин через беспроводной микронаушник.

— Уходите. Скорее. Здесь ворóны. — Тихо произнесла она. — Уходите.

Чеин не думала о том, слышали ли её невезучие налетчицы — плевать на них! — Она сделала то, что было сейчас важнее конспирации перед гопотой. Да и не сказала она ничего секретного.

— Хорошо… — услышала она через пару секунд напряженного молчания. — Спасибо, сестра! — Связь прервалась.

Вот и всё. Она сделала всё, что могла: предупредила сестёр. Теперь она должна уходить.

Чеин взглянула на стоявших на прежнем месте в тени и озиравшихся по сторонам грабительниц-неудачниц и зло бросила:

— Всё еще желаете подсказать мне дорогу?

— Без обид, сестрёнка… — ответила ей андрогин со шрамом.

— Ну, и отлично.

Чеин сунула руки в карманы плаща — пальцы её мелко дрожали — и пошла вдоль стены к перекрёстку. Дойдя до угла дома, она свернула налево и, стараясь не спешить, чтобы не выглядеть подозрительно, направилась к дому, через один от того, возле которого собрались машины жандармов; в подвале дома был небольшой бар — пристанище местной пьяни и гопоты, вроде тех двоих, что остались позади.

Подходя к бару, Чеин осмотрелась: все видимые выходы из квартала, как она и предполагала, перекрыла полиция. О том, чтобы попытаться сейчас покинуть квартал, не могло быть и речи: на выходе её легко могли задержать для проверки документов, и Чеин не была уверена, что у констеблей не возникнет на её счет подозрений и её не арестуют. А уж попадание в лапы к жандармам — вопрос времени. При малейшем подозрении Чеин в политических делах, шакалы тотчас передадут её ворóнам.

Вход в бар находился в десяти метрах от угла дома, в проезде. Крутая бетонная лестница, освещённая парой жёлтых светильников, спускалась вниз на два с половиной метра ниже уровня земли к небольшой площадке, на которой одновременно могли находиться не более трёх-четырёх человек; там, в низкой нише в фундаменте дома, была дверь, железная, в облупившейся краске и со следами сварки; сверху над лестницей и прилегавшим к ней небольшим бетонированным участком имелся навес из арматуры и листов жести. Самым ярким источником света в проезде была закреплённая на стене над навесом неоновая вывеска с названием заведения: «Пластик». В тени под навесом стояли трое в накинутых на плечи дождевиках поверх рабочих комбинезонов, курили и о чём-то тихо разговаривали. Когда Чеин подошла ближе, разговор затих; вся троица — две женщины и мужчина — стали вызывающе пялиться на Чеин (женщины — с известным интересом, мужчина — как-то недоброжелательно), но она сделала вид, что не заметила этих взглядов и, дойдя до ступеней, не спеша спустилась вниз и вошла в бар.