Солнце доктора Бракка

Экардта терзало воспоминание о том, как он относился к Бракку и его экспериментам. Тревожило, что Бракк может рассказать, как он, руководитель института, пытался помешать великому открытию. При этой мысли его бросало в жар.

А Бракк и не подозревал, сколько беспокойства доставил профессору. Низко склонившись над письменным столом, он торопливо записывал цифры, выводил формулы. Когда прозвучала сирена, он только мельком взглянул на электрические часы, висевшие над дверью, и продолжал работу.

Хегер уехал из института тотчас по окончании рабочего дня. Он дал такой сильный газ, что мотор взвыл. Его руки, обычно небрежно лежавшие на руле, на этот раз крепко сжимали его, словно ища опоры. Выехав за пределы города, машина на огромной скорости помчалась по шоссе.

Дом Хегера находился подле озера с лесистыми берегами. За порядком в доме следила пожилая чета.

Хегер поставил машину в гараж, схватил с сиденья портфель и вбежал в дом.

Тишина, которую он обычно так любил, сегодня угнетала его. Подавленный и встревоженный, бродил он по дому. В холле он остановился, принялся рассматривать свои охотничьи трофеи. Машинально снял со стены тяжелое ружье, прицелился в рога антилопы и тут же разозлился на себя за этот бессмысленный поступок. Ведь он еще не сошел с ума! Повесив ружье на место, Хегер опустился в кресло.

Беспокойство, охватившее Хегера с самого утра, лишало способности трезво рассуждать. Сможет ли открытие Бракка когда-либо найти применение в промышленных масштабах? Пока ведь это только лабораторный опыт. В дальнейшей работе могут возникнуть непредвиденные трудности. Хегер вяло усмехнулся. Трудности - слабое утешение. Но как смог этот Бракк достичь успеха в столь поразительно короткий срок? Добиться такого высокого коэффициента полезного действия - это граничит с невероятным! И все же Бракк создал элемент, ему это удалось!

Хегер прижал ладони к вискам и начал вспоминать. Целых три года он интенсивно работал над решением этой проблемы, с гордым терпением принимал неудачи и трудился с таким упорством, какого и сам от себя не ожидал.

Специальные журналы были полны сообщений об его исследованиях. Имя его появлялось повсюду. Он работал, сжав зубы, но все было напрасно. Успеха он так и не добился. Он перестал показываться в клубе, бывать у знакомых. Одна мысль о том, что его могут спросить о результатах исследовании, вызывала у него чувство дурноты.

А потом в институт пришел Бракк. При воспоминании о Бракке лицо Хегера приняло угрюмое, враждебное выражение. Бракк! Даже имени его он раньше не слышал! И надо же, чтобы этот человек, занятый решением той же проблемы, появился именно здесь, в его же институте. Теперь, после открытия Бракка, и его, Хегера, имя всплывет вновь. Но в каком свете? Он уже отчетливо представлял себе, как знакомые в клубе станут спрашивать: "Вы, кажется, работали над той самой проблемой, которую удалось решить вашему коллеге Бракку?"

Хегер с силой стукнул кулаком по столику. "Бракк, Бракк! Черт его подери еще раз! Это удалось ему... не мне. Это о нем заговорит весь мир".

Хегер тяжело встал, спустился в сад и прошел к озеру. Над тростником летели дикие утки, вдали привязывал лодку какой-то рыбак. Хегер бесцельно бродил взад и вперед по берегу. Никогда еще не чувствовал он себя таким одиноким. Ему вспомнился вечер у Бракка. Вера смотрела на него так странно. Вера Бракк... Сегодня вечером они будут праздновать успех, подумал он с горечью.

Доктор Бракк работал в только что выстроенной лаборатории с ассистенткой и двумя коллегами. Им пришлось провести на циклотроне бесчисленные опыты; необходимо было установить точную продолжительность бомбардировки бета-лучами столь счастливо испорченной опытной пластинки, которая подвергалась облучению лишь частично. Срок облучения стали увеличивать каждый раз на доли секунды. День шел за днем в страшном напряжении. Наконец они добились своего. Маленькая опытная пластинка из алюминиевого сплава превратилась в фотоэлемент. Он был точной копией старого элемента.

Бракк продолжал опыты, надеясь, что коэффициент полезного действия удастся немного увеличить. Однако ожидания его не оправдались. Наоборот, более длительное воздействие дейтронов на пластинку понижало коэффициент. Хуже того, приводило к распаду фотоэлемента.

В лаборатории зазвонил телефон. Ассистентка сняла трубку.

- Шеф, - сказала она Бракку.

Бракк подошел к аппарату.

- Разумеется, господин профессор, сейчас иду.

"Как изменился старик, - подумал Бракк, шагая к главному зданию. Осведомляется, найдется ли у меня несколько свободных минут, если, конечно, нет более спешных дел".

Бракк усмехнулся: "Явись я к нему сегодня с новой идеей, он, наверное, предоставил бы в мое распоряжение весь институт".

Бракку припомнились недавние слова Экардта: "Как бы ни были гениальны ваши расчеты, я должен сказать вам, что пользы от них не будет... Я считал вас более дальновидным..."

Впрочем, можно ли винить в чем-нибудь старика, если Хегер...