Солнце доктора Бракка

«Что с ним? Что-нибудь случилось? — думала она. — Или эта навязчивая идея выбила его из колеи? Да и мне тоже нелегко! С ним стало невозможно говорить, он на все обижается. Даже внешне изменился — похудел, побледнел. Скулы выдаются резче, чем всегда, в глазах отсутствующее выражение». На мгновение она пожалела мужа, но тут же с ожесточением подумала: «Мучается из-за проблем, которые скорее всего никогда не сможет решить. Из-за иллюзий».

Она ничего не понимала в его науке, знала лишь одно — он занят чем-то странным. Электростанция без машин, из одних этих… фотоэлементов. Вместо топлива — какие-то радиоактивные вещества. Она никак не могла себе этого представить.

— Оставь газету, кофе совсем остынет, — сказала она, пододвигая ему вазу с печеньем.

Бракк кивнул, сложил газету и улыбнулся ей. Но это была какая-то неопределенная, ничего не выражающая улыбка, и Вера почувствовала, что муж не с ней. Хотелось бы знать, чем заняты его мысли, но спрашивать — нет, этого она не станет делать. Раньше он сам ей все рассказывал, говорил обо всем, что сделал за день. Но сегодня…

Она допила кофе. Сказала, что видела сегодня в витрине одного магазина светло-серый костюм.

— Купи его. Он очень элегантный. Тебе нужен новый летний костюм. Будешь надевать его, когда мы куда-нибудь пойдем. Не всегда же ты собираешься так поздно возвращаться из института.

— Нет, конечно, нет! — воскликнул он, встал из-за стола и подошел к аквариуму. — С сегодняшнего дня я больше не задерживаюсь в институте!.

— Право, Вернер, я совсем об этом не прошу. По мне, можешь оставаться в лаборатории хоть до полуночи, — сказала она дрожащим голосом. На глаза ее навернулись слезы.

Боясь расплакаться, Вера собрала посуду и отнесла ее на кухню. Она твердо решила никогда не говорить с ним больше о его поздних возвращениях.

Когда она вернулась в столовую, Бракк все еще стоял у аквариума. Вера прилегла на кушетку, взяла журнал и стала перелистывать его, чтобы успокоиться. Рассеянно переворачивая страницы, она искоса поглядывала на мужа. Неужели он не замечает, что обидел ее? Вера тяжело вздохнула и вдруг бросила журнал на стол. Но Вернер даже этого не заметил.

Он был поглощен мыслями об Экардте. Чем напряженнее думал он о сомнениях, высказанных профессором, тем больше падал духом. Однако он не мог отказаться от начатого дела. «Мои выкладки открывают совершенно новые пути, — повторял он. — Я ведь не просто фантазирую. Работаю на основе точных расчетов. Но Экардт не хочет даже взглянуть на них, он заранее отвергает мои выводы».

— Это несправедливо, — неожиданно для себя произнес он вслух.

— Что несправедливо? — спросила Вера, приподнявшись на кушетке. Она решила, что эти слова относятся к ней, и посмотрела на мужа настороженно.

— Я о профессоре Экардте.

— У тебя неприятности в институте, Вернер?

— Неприятности… — сказал он, раскуривая сигарету и все еще раздумывая, стоит ли рассказывать ей все. «К чему жаловаться?» — подумал он. Но потом все же заговорил о том, что так его тревожило. Однако о выговоре за то, что он просиживает в институте по вечерам, Вернер умолчал.

— Для Экардта существует только план научно-исследовательских работ, говорил он, в волнении расхаживая по комнате. — Все, что является отклонением от плана, кажется ему бесполезной тратой времени. На мои расчеты он махнул рукой, словно ему и смотреть незачем. Он убежден, что я ничего не добьюсь. Говорит, что в институте вообще невозможно ставить подобные опыты. Понимает ли он, чего может достигнуть человек, твердо стремящийся к цели? Экардту кажется, что я попросту пытаюсь уклониться от основной работы. Не желает, чтобы в голове у сотрудников было что-нибудь, кроме служебных заданий. В какой-то мере я могу его понять. Задания должны выполняться, и каждый обязан сосредоточить внимание на своей работе. Но разве можно подавить в себе творческие устремления? Только потому, что они не имеют отношения к очередной теме! Когда он сказал мне: «Никаких бесполезных экспериментов, господин Бракк, у нас нет на них ни времени, ни средств», я сразу понял, куда он клонит. Не хочет взваливать на себя ответственность за то, что не предусмотрено планом, — как же, ведь могут возникнуть осложнения. Что подумают в вышестоящих органах? Пойти на риск никогда!

Бракк горько усмехнулся. Бросился в кресло и в отчаянии закрыл лицо руками.

— Что же ты теперь будешь делать, Вернер? — тихо спросила Вера, подавленная вспышкой его гнева. — Так ты доведешь себя до болезни. Может быть, профессор Экардт все-таки прав, и твоя идея не…

— Значит, и ты в меня не веришь! — резко прервал он жену и снова заметался по комнате. — Впрочем, этого нужно было ожидать. Никто мою идею и в грош не ставит. Никто. Для всех я фантазер, утопист. Как же надеяться, что ты… А я-то надеялся, что хотя бы ты…

Он замолк, почувствовав, что зашел слишком далеко.

— Вернер, что ты говоришь! — крикнула Вера прерывающимся голосом.

— Прости, я не то сказал…

Он подсел к ней и хотел притянуть к себе, но она не смягчилась, не уступила.