Солнце доктора Бракка

Ученый принялся за работу. Он вынул из коробочки все три металлических диска. Почти равнодушно вставил он первый из них в зажим перед отверстием, откуда вырывался поток элементарных частиц, отрегулировал положение диска и отошел к доктору, Шпренгеру, стоявшему у щита управления за экранирующей перегородкой.

— Сегодня я собираюсь значительно увеличить продолжительность бомбардировки, — сказал Бракк и включил автоматический часовой механизм.

— Готово? — спросил доктор Шпренгер, держа руку на рубильнике.

— Готово! — ответил Бракк.

Доктор Шпренгер включил рубильник. Вспыхнули сигнальные лампы, поползли от деления к делению стрелки измерительных приборов. Монотонное гудение все усиливалось, из выходного отверстия циклотрона появился пучок дейтронов — ядер атомов тяжелого водорода. Металлическая пластинка подвергалась облучению всего несколько минут, но этого было достаточно, чтобы вызвать необратимые изменения в структуре материи. Одновременно возникли электронные «дырки».

Бракк вставил второй диск. От его равнодушия не осталось и следа, теперь он видел только циклотрон и интенсивный пучок дейтронов. Им владела одна мысль: «Приближусь ли я на этот раз к цели?»

Контрольные лампы на щите управления погасли, стрелки измерителей напряжения вернулись назад. Бракк закрепил в зажиме третий диск. Его руки нервно дрожали. Мускулы лица напряглись — это снова был прежний Вернер Бракк, исследователь, для которого весь мир заключен в лаборатории. Дейтроны опять понеслись по спирали через мощное магнитное поле и, подобно огненному лучу, вырвались из отверстия и ударили в диск. Когда циклотрон отключили, Бракк подошел к зажиму, чтобы вынуть диск, и невольно подался назад. Неужели он неправильно закрепил диск в зажиме? Казалось, облучению дейтронами подверглась только одна его половина. Почти посредине проходила четкая разграничительная полоса.

Бракк тяжело вздохнул.

— Этого еще не хватало, — пробормотал он. Ему захотелось швырнуть проклятый диск на пол.

«Испортил! И, как назло, именно этот! Будь я неладен!»

С трудом овладев собой, он положил пластинки обратно в коробку, протянул руку доктору Шпренгеру, поблагодарил его и быстрым шагом вышел из зала.

«А, теперь уж все равно, — думал он, возвращаясь в институт. — Одной пластинкой меньше».

Немного ссутулившись, засунув руки в карманы пиджака, снова пошел в лабораторию. Придя туда, он почти упал на стул. Потом все-таки встал и открыл коробку, но вид диска, лишь наполовину подвергшегося облучению, снова привел Бракка в ярость. Он резко отбросил диск и занялся двумя первыми. Закрепил один в держателе, подключенном к различным измерительным приборам, и принялся записывать их показания в синюю тетрадь, куда он заносил результаты всех своих опытов. На этот раз он не испытывал никакого волнения. Спокойно, не торопясь, записывал он цифру за цифрой. Предварительная проверка этой пластинки дала примерно те же результаты, что и предыдущие опыты. Однако это еще совсем не означало, что сегодняшние эксперименты неудачны.

— Терпение! — произнес он вполголоса в тиши лаборатории, и привычное напряжение снова охватило его. Отложив в сторону тетрадь, он вытащил из шкафа защитный экран из прозрачного синтетика в десять сантиметров толщиной. Поставил экран перед измерительной аппаратурой. Руки его дрожали. Сердясь на себя, он заговорил вслух, словно обращался к одному из коллег: «Разумеется, опять ничего. Коэффициент полезного действия два процента, от силы три… Вечно одно и то же. Мне нужно больше покоя, чтобы я мог полностью посвятить себя этой проблеме».

Он натянул непроницаемые для радиации перчатки и вынул из несгораемого шкафа свинцовый ящик с радиоактивным веществом. Укрывшись за экраном, открыл ящик с помощью дистанционного управления. Мгновенно заработали измерительные приборы.

Бракк сжал губы и не отрывал глаз от стрелки, колебавшейся на шкале измерителя напряжения. Бета-лучи мчались со скоростью, близкой к скорости света, и, ударяясь о фотоэлемент, сообщали электронам энергию, необходимую для того, чтобы выбить их из кристаллической решетки, с которой они и без того не были тесно связаны. Большое число электронов, ставших свободными, тотчас же сталкивалось с атомами алюминия, из которых в основном состояла металлическая пластинка. При этом они утрачивали сообщенную им энергию и вновь теряли подвижность. Лишь незначительная часть свободных электронов текла непосредственно по проводам, связывавшим фотоэлемент с измерительными приборами.

На лице Бракка было написано недовольство — коэффициент опять оказался слишком низким. В глазах отразилась безмерная усталость. Ничего! Снова ничего! Он занес в тетрадь: «К.п.д. — 2 %». Ниже, чем при сжигании угля в топках тепловой электростанции. Два процента! Он горько усмехнулся. «А я брежу тридцатипроцентным коэффициентом. С ума сошел…»