Солнце - это еще не все

– Нет! Здесь не может быть ничего превосходящего красотой то, что было прекрасным на моей родине. За исключением вас, конечно. – И он положил руку ей на колени.

– Не надо! – Элис сняла его руку и ласково положила на нее свою ладонь. – Могут увидеть.

– Пусть видят. Все уже и так догадываются.

– Догадываются – это одно, а…

– Вы не хотите, чтобы они были уверены? Так?

– Пожалуй.

Он приподнял край ее махровой накидки с капюшоном.

– Какая у вас белая кожа! Вы совсем не похожи на тех загорелых, костлявых чучел, которых видишь на пляже.

– А мне хотелось бы походить на них. К сожалению, я должна прятаться от солнца, чтобы не обгореть.

– А я этому очень рад. Люблю женщин с белоснежной кожей. Вам никто никогда не говорил, что в этом бурнусе вы выглядите очень романтично? Точно белокурая арабская красавица.

– А я себя в нем чувствую несколько неловко, но без него в море мне гибель. Я моментально сгораю.

– Сгораете вы или ваша кожа?

– О, Карл! Как можно!

Он рассмеялся.

– Милая Лорелея, какая же вы скромница; для женщины, которая… – он замялся.

– Не так уж молода? – в голосе Элис прозвучал вызов.

– Бог мой! Вы, австралийки, так неразумны! Вас заморочил Голливуд, и вы тоскуете потому, что вы не девчонка, вместо того чтобы гордиться, что вы подобны розе в полном цвету.

– Стало быть, вам не нравятся австралийки?

– Очень нравятся. Я мог бы даже полюбить одну из них, если бы мне позволили надеяться. Вы здесь женственны, как те женщины, которых я знал на родине в дни молодости. И слава богу, у вас не все помешались на этой нелепой идее равноправия, которая в других странах погубила ваш пол. Вы домоседки, печете отменные пирожные, занимаетесь милой благотворительностью и не рветесь в парламент управлять страной и заниматься мужскими делами.

– Боюсь, что Лиз совсем на меня не похожа.

– А Иоганн не похож на меня. Но факт остается фактом: женщины вашей страны отлично занимаются своим чисто женским делом, отлично ухаживают за своими мужьями… – Его рука так крепко сжала запястье Элис, что она вздрогнула от боли. – И я имею в виду не только пирожные, но кое-что послаще. Обожаю таких женщин.

– Льстец! – Элис отдернула руку и потерла красный след на запястье. – И к тому же зверь! Посмотрите, что вы сделали.

– Но вам же это нравится? – Карл ущипнул ее за икру и засмеялся, когда она вскрикнула.

– Совсем не нравится! – И Элис, надувшись, потерла ногу.

– Я-то знаю, что нравится! Но только в машине, когда темно, ведь правда? Когда вас никто не видит, даже я. Должно быть, ваш жених был не очень пылок. Или в вас говорит пуританка? Быть может, поэтому вы не вышли замуж?

Элис молча глядела на улыбающееся ей бородатое лицо и думала о том, что же прячется за темной бородой, скрывающей его подбородок и щеки почти до самых глаз. Прежде ей трудно было бы даже представить, что она может поцеловать бородатого человека. А сейчас этот рот под густыми усами манил ее, и ей хотелось прижаться к нему губами.

Но Карл приподнялся, стал глядеть на пенистый след «Керемы», и Элис овладело смешанное чувство облегчения и вместе с тем разочарования.

Только две рыбачьи лодки виднелись на искрящейся глади залива.

– Как тихо, – сказал Карл. – Мы совсем одни тут.

– Здесь далеко не всегда так тихо, – поспешила разуверить его Элис. – На воскресенье сюда приезжает много народу. Рейнбоу, ну вы знаете, наши соседи; потом еще семья – они живут позади нас, и Иоганн по утрам играет с ними в теннис. Вон их дом, на мысу. Отсюда он выглядит, как оранжерея на сваях. Они дешево купили этот участок, так как его никто не хотел брать: все в один голос уверяли, что на этой скале ничего не построишь. Но Фрэнк – талантливый архитектор. Наверное, после завтрака на своей моторной лодке к нам приедут Лайша и Дон. Они все помешаны на водных лыжах. Иоганн катается на водных лыжах? Карл махнул рукой.

– О, наверное! Нынешнее поколение моментально выучивается всему бесполезному и дорогому.

– Но у нас вся молодежь увлекается этим спортом, – оправдывалась Элис. – И в этом ведь нет ничего дурного?

– Разумеется, нет! Возможно, я к ним слишком строг потому, что моя юность протекала в совсем иных условиях. Она была более суровой. А ваша?

– Да. И моя тоже. – Элис окинула взглядом хорошо знакомую бухту, и ее лицо потускнело при мысли о бесцельно растраченных годах.

Карл наклонился к ней.

– Бедная Элис! Мы наверстаем упущенное, правда?

Она ощутила на своем колене теплую тяжесть его руки, и она не отбросила эту руку, а наслаждалась приятным волнением, разбуженным его прикосновением.

Мартин повернул «Керему» к выходу из залива, и она заскользила навстречу легкой зыби.

– Ну как вам нравится наша погода, Брэнк?

– Я еще не вполне в ней разобрался. Не все приметы знаю. Она здесь не такая капризная, как в других местах, где я побывал. Она… Постойте, как это… Я нашел в словаре это выражение: легко прогнозируется. И карта погоды очень помогает. Я думаю, до полудня ветра не будет, потом немного посвежеет, но не особенно.

Мартин не скрывал своего удовольствия.

– Очень хорошо, Брэнк! Отлично! Я и сам так же думал. Ага! Вот и бриз.

Брэнк улыбнулся.