Солнце и тень

Я не хочу сказать, что когда повторяющиеся части переживаний, сопутствующих осознаваемым сновидениям, становятся нам знакомы, они непременно делаются скучными или обыденными. Опираясь на собственный опыт работы с осознанностью, я не считаю, что так должно быть всегда. Есть еще одна человеческая способность, которая часть реализуется в осознаваемом состоянии, а именно то, что во время осознаваемого сна многие переживания всякий раз сохраняют почти волшебную свежесть и яркость. Дзэнский учитель Сюнрё Судзуки говорит об этом качестве ума — способности вечно сохранять свежесть и новизну — в своей книге «Дзэнский ум — ум новичка», которая стала классическим произведением духовной литературы. По словам Судзуки, ум новичка и есть эта необычная способность каждый миг видеть мир заново, сколько бы раз мы уже ни видели его раньше. Какого бы конкретного человека, место или вещь мы ни видели в этот миг, ум обладает способностью увидеть его заново, никогда не пресыщаясь увиденным. Это и есть его понимание благодати: видеть все умом новичка. «Уму новичка открыто много способностей, знатока — мало» [35, с. 17].

О состоянии осознаваемости действительно можно говорить как о состоянии душевной и эмоциональной благодати. Думаю, оно может научить многих из нас, что это такое — переживать состояние «ума новичка», о котором повествует Судзуки. В осознаваемом состоянии я часто ощущал свежесть, первозданную яркость и дивную красоту образов, звуков, переживаний и энергетических потоков. Осознаваемость позволяет сновидцу наслаждаться чудесами, которые всегда его окружают — чудесами необычайного и чудесами обыденного. Осознаваемость предлагает путь мистического воссоединения необычайного с обыденным.

Через неделю после сна «Саттер Бьютс: новая перспектива» у меня случилось еще одно странное, загадочное осознаваемое сновидение.

ПРИБЛИЖАЯСЬ К ПРИСУТСТВИЮ БОГА

9 августа 1982 года

Какое-то время я находился во сне и вдруг осознал это. Вижу огромную, всеобъемлющую вспышку света, которая освещает все поле моего зрения, словно зигзаг молнии темное ночное небо. Чувствую, как все мое сознание стремительно воспаряет к знакомому ощущению — предвестнику осознаваемого сна. Внезапно ум мой проясняется. Я стою в комнате современного типового дома. Комната совершенно пуста, ее голые стены выкрашены в белый цвет. Обращаю особое внимание на потолок, покрытый специальным звукоизоляционным материалом — ноздреватым белым составом, который часто применяют в современных зданиях.

У меня возникает странное призрачное чувство: я понимаю, что нахожусь в этой комнате, чтобы лицом к лицу встретиться с Богом. Ощущаю сильное присутствие Бога где-то в левой части комнаты, за пределом моего поля зрения. Начинаю медленно поворачивать голову влево, чтобы обозреть невидимую часть комнаты. В это время во мне нарастает колоссальный страх и я вспоминаю: кто-то говорил мне, что Бог предупредил Моисея, чтобы тот не смотрел Ему прямо в лицо, ибо любого человека, который взглянет Богу прямо в лицо, ждет неминуемая смерть. Продолжаю медленно поворачивать голову влево, крохотными порциями и с усилием: очень уж велики страх и внутреннее сопротивление. Наконец самым уголком левого глаза смутно вижу большой темный силуэт. У него очертания очень крупного мужчины, облаченного в длинное черное одеяние. Голову скрывает просторный капюшон, на массивные, очень широкие плечи наброшен черный плащ. Могу разглядеть лишь силуэт верхней части тела, причем только левую часть головы и торса, поскольку темный великан обращен лицом ко мне. Фигура его окутана тьмой, я не могу различить в ней никаких черт. Тем не менее, чувствую, как от нее исходит огромная, ошеломляющая мощь и думаю, надолго ли у меня хватит сил, чтобы смотреть на нее.

На мгновение отворачиваюсь, чтобы дать душе краткую передышку, потом снова медленно поворачиваю голову влево. Пока я медленно и постепенно поворачиваю голову обратно, во мне опять нарастают внутренний страх и сопротивление. Снова вижу все ту же темную призрачную мужскую фигуру, неподвижную и безликую, как и прежде излучающую колоссальную силу. Снова отворачиваюсь, и сон медленно тускнеет.

Это сновидение потрясло меня своей откровенностью. После того, как оно закончилось, я выпал в обычный сон, а потом посреди ночи проснулся в приподнятом настроении, отчетливо помня все, что мне привиделось. Еще до начала эксперимента я, на основе прочитанного в книгах Скотта Спэрроу и Патриции Гарфилд, пришел к убеждению, что главная цель развития осознаваемого сна — достижение единства со Светом или с Богом. И этого личного убеждения я неуклонно придерживался. Буквальность и простота последнего сновидения отражала накопленную силу этого недавно сформировавшегося убеждения. Огромная, всеобъемлющая вспышка света, возникшая с наступлением осознаваемости, была поразительным и очень ярким зрелищем. В этом сне я снова увидел Свет! И этот Свет самим своим присутствием мгновенно возвышал и преображал.