Солнце красно поутру...

Рыбак ушел на берег и тут же вернулся с побледневшим лицом и растерянными глазами. Он долго вопросительно смотрел на меня, а потом с трудом выдавил:

— Леща-то… леща-то нашего нету!

— Как нету?! — испугался я.

— А вот нету, да и все! — отрешенно повторил Рыбак и лег у костра.

Я побежал к лодке. Садок действительно был пустой. Как последнее напоминание о золотой рыбке на дне его посверкивало, переливалось несколько чешуек…

С подавленным настроением я вернулся к костру. Рыбак лежал все так же и потерянно смотрел в небо. Глаза его были влажными. Он часто, как обиженный ребенок, сглатывал слюну, от чего острый кадык его на небритой шее дергался вверх-вниз.

— Стоит ли так расстраиваться? — не очень убедительно начал я, вложив в эти слова весь запас оптимизма. — Ушел — ну и бог с ним, другого поймаем.

Рыбак нащупал в кармане папиросы, закурил.

— Дело-то не в леще, да и не в рыбе вовсе. Наплевал бы я десять раз таскаться по станциям да поездам, пошел бы в магазин да и купил ставриды. Радости-то сколько было! И на тебе! Все равно что обокрали… А ведь это из-за них, — Рыбак кивнул в сторону цветной палатки. — Когда подъезжали ночесь на своем катере, волной и выплеснуло… Вон ведь как гнали!

— Наверно, так и вышло, — согласился я. — Но они же не нарочно.

— Знаю, что не нарочно. А что, легче от того? Ить обидно!

Словно подслушав наш разговор, к костру подошел Дачник. Лицо и уши его румяно рдели.

— Как это у горцев: «Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету», — сказал он, слегка качнувшись, но не оттого, что был выпивши, а скорей от давней привычки. — Так вот, в некотором роде эта известная гора пришла к Магомету… Вижу, приуныли вы. Понимаю, понимаю… Ну ладно, давайте к нам, полечим…

Дачник снова качнулся, спружинив коленями, выжидающе посмотрел сперва на меня, потом на Рыбака.

— К тому же у нас нет причин, чтобы не провести это славное утро за одним столом. Ну так что, принимаете приглашение?

— Да катись ты со своими приглашениями! — сорвался Рыбак. — Без тебя тошно!

— Ну, это уж напрасно! Так нельзя! Я ведь, как видите, с добром и миром пришел. Нельзя так! — с укоризной проговорил Дачник и поморщился.

Рыбак неожиданно вскочил.

— С добром и миром, говоришь? Да боишься ты нас, вот и подходы твои! Дрожишь, как бы сети не нашли, не сказали про тебя куда следует! Не правда, что ли? Тот раз подсунул какую-то липовую бумажку, теперь с выпивкой лезешь! Замазать хочешь? Не выйдет! Сейчас же поеду на станцию, милицию привезу! Знаю ведь я, где ты их расставил!

Рыбак разошелся не на шутку. Подбежал к палатке, зачем-то схватил рюкзак, бросил, пнул пустую консервную банку, торопливо зашагал к лодке. Не оглядываясь, крикнул мне:

— Ты подожди меня тут, я разом обернусь! Я их проучу!

— Он что, всерьез? — озабоченно спросил Дачник и снял очки. Глаза его с тяжелыми красными веками подозрительно сузились, лицо медленно бледнело. Спохватившись, он бросился за Рыбаком.

Подняли головы, насторожились сидевшие у цветной палатки двое мужчин; женщина, взяв мальчика за руку, предусмотрительно отошла в сторону.

Рыбак уже столкнул лодку на воду, запрыгнул в нее, но за весла сесть не успел: Дачник дотянулся до конька носа, рванул лодку на себя. Рыбак от резкого толчка запнулся за сиденье и вылетел за борт…

Я не добежал до берега, меня схватили за руки. Схватили и сильно заломили их за спину.

— Спокойно, дружок, спокойно! Сами разберутся, — дохнул мне в ухо горячий водочный перегар.

Рыбак выпутался из тины, запинаясь, побрел на сушу. Мокрый плащ захлестывал ноги, реденькие волосы жалко прилипли ко лбу. Он, кажется, всхлипывал.

— Да пустите вы! — рванулся я изо всех сил. Руки стиснули еще крепче.. Детина в свитере почти ласково прошептал мне в другое ухо:

— Будешь волноваться — купнем и тебя…

И тут произошло неожиданное: Рыбак схватил плавающее возле лодки весло и наотмашь ударил Дачника. Раздался треск, короткий вопль и следом за этим — отборная брань, какую не слышал свет божий. Дюжие молодцы, отшвырнув меня, поспешили на помощь Дачнику…

Не знаю, как бы дальше развивались события, если бы у лодки тут же не возникли студенты. Валера, в синих узких джинсах, в ковбойке с закатанными рукавами, стоял, широко расставив ноги, между Рыбаком и Дачником и многозначительно поигрывал обломком весла. Весь вид Валеры убедительно говорил, на чьей он стороне и на что способен. Друг его был более уравновешен, хотя цепкий взгляд из-под бровей и натренированные мускулы институтского самбиста не предвещали ничего хорошего даже для этих самоуверенных молодцов. Девчата тоже оказались не из робкого десятка: они решительно преградили путь спешащей на место происшествия жене Дачника.

Соотношение сил складывалось явно не в пользу «отдыхающих», и они просто побоялись идти на большее обострение.

Затянувшееся напряженное молчание прервал Дачник.

— Значит, поехал за милицией? Нет уж, дорогой, сейчас она за тобой приедет!..

Круто повернувшись, он споро зашагал к палатке.

— Валяй, валяй, дядя, — весело крикнул ему вдогонку Валера. — Не лезь в пузырь, считай, теперь мы квиты!