Солнце мертвых

Татьяна взяла в руки один из флаконов с духами, понюхала и посмотрела на этикетку. Французские. «Мицуко» — прочитала она на следующем флаконе. Прямо-таки — коллекция!

И вдруг ее осенило: это же все для нее. Никогда в жизни она не обладала хотя бы одним из экспонатов этой коллекции. Фантастика!

Она поставила флакон на место и подошла к кровати. Роскошное шелковое, в оборках из кружев покрывало, казалось, было украдено из дворца. Ни секунды не раздумывая, Татьяна плюхнулась на это великолепие. Кровать мягко спружинила и, точно живая, обхватила каждую клеточку ее тела. Женщина откинулась навзничь и уставилась в потолок. Прямо над ней на потолке было укреплено зеркало. Оно отразило еще не старую, аккуратно сложенную женщину с крепким налитым телом и растрепанной прической, живописно обрамляющей оживленное лицо.

«А это еще зачем?» — недоуменно подумала Татьяна, глядя в зеркало, и внезапно покраснела, поняв его предназначение. Она засмущалась и отвернулась к окну. Прямо напротив росла красавица липа, ее ветви почти касались распахнутых створок, и душистый липовый-дух наполнял комнату. Необычайная легкость вдруг овладела Татьяной. Она словно воспарила над своим царским ложем. То ли от липового аромата, то ли от радостного предчувствия невероятных событий слегка кружилась голова. Она снова посмотрела в зеркало на потолке: ничего еще бабенка, прямо скажем — хоть куда! Татьяна давным-давно не смотрелась в зеркало вот так, долго и внимательно. А теперь словно впервые увидела себя. Чего это она закисла в одиночестве и тоске?! Впрочем, она и раньше частенько предавалась меланхолии. А ведь зря. Вон и сын взрослый, а она еще хоть куда! Все от нее зависит. Может, действительно остаться у Стаса? Конечно, она поживет у него какое-то время, а вот насовсем остаться?..

Она задумалась. Непонятно все же, для чего он ее вызвал, неужели только благодаря взыгравшим сыновним чувствам? Трудно в это поверить. Но с другой стороны, почему бы не поверить. Он одинок, во всяком случае, не женат, и она овдовела. Тут Татьяна поймала себя на мысли, что, размышляя о своих отношениях с сыном, она теряет чувство меры. Оставим это, не лучше ли просто расслабиться.

Она лежала на кровати, лениво изучая свое отражение в зеркале. Летний зной окутывал ее так же незаметно и мягко, как и ложе, на котором она пребывала. И вдруг Татьяна вспомнила такой же жаркий день много лет назад. Тогда она вместе со Стасом отправилась в областной центр к старухе-знахарке в надежде вылечить сына от эпилептических припадков. Перед глазами, точно это случилось вчера, возникли вросший в землю домишко на одной из окраин, сгорбленная, похожая на ведьму бабка, ее цепкий ощупывающий взгляд.

Старуха тогда здорово помогла. После ее лечения припадки у Стаса стали приходить значительно реже, но не только радость, а и тревогу заронила знахарка в сердце Татьяны. Именно в тот день она сказала, будто некая зловещая печать лежит на Татьяне. И что эта печать очень даже осязаема.

По словам старухи, этой зловещей печатью является родинка на ягодице Татьяны в виде паука. Тогда бабка посоветовала очиститься, сходить в лес на Иванов день и проделать возле костра очистительный обряд. Татьяна было пошла в лес, но в последнюю минуту испугалась и сбежала. Родимое пятно так и осталось на месте. Она совсем про него забыла. Татьяна перевернулась на бок и спустила трусики. Вот оно! Все такое же черное. Иногда ей казалось, что паук расправляет лапки. Вот и сейчас она испытала такое же чувство.

Однако зеркало расположено высоко, и родинку видно плохо. Татьяна соскочила с кровати и приблизилась к трюмо, повернулась, всмотрелась. Так и есть, паук растопырил свои мохнатые ножки. Она усмехнулась. Это всегда сулит одно и то же — перемены. Неожиданные и неотвратимые. Она засмеялась и снова улеглась на кровать. Ерунда! Сущая ерунда!

Она сонно зевнула. Изображение в зеркале на потолке словно подернулось туманом, оно расплывалось и меркло. Через минуту Татьяна спала. И приснился ей сон.

Она умерла и лежит совершенно голая на огромном мраморном столе. Мерцают лампы. Тишина. Где-то капает вода. Непонятно почему — ведь она мертва — очень хочется пить. Звук капающей воды еще больше усиливает жажду. Все внутри словно ссохлось, организм полностью обезвожен. Она мертва, мертвее быть не может, и в то же время она стоит рядом с собой и внимательно вглядывается в свое мертвое лицо. Что-то шуршит и поскрипывает. Шорохи наполняют комнату. Свет то меркнет, то вспыхивает нестерпимо ярко. Вот вода уже не капает, а бежит тонкой струйкой, падая на гулкую поверхность. Ох как хочется пить!