Солнце мира богов. Том первый (СИ)

— Не пой мне больше, — попросила маму, — не нравится мне это предсказание. Что толку, что моё собственное? Что толку, что оно о незримом будущем, если оно точно сбудется? — я взяла её руку, положила себе на глаза и продолжила бурчать, — малодушная или нет, но ни в какие вражеские сердца я пробираться не стану! Ха! — до меня дошло, — потому и малодушная, да? Знаешь, что⁈ Там ещё пять четверостиший о падении тухлых Хакгардовских харь, а я должна выслушивать про себя это! Кругами. Пусть сами справляются с падением своей династии, а я… малодушная! И такой и останусь, вот!

Шлёпнула по руке фантомно-сонной мамы своей и прижала её пальцы вплотную к глазам, не желая видеть ничего. Я бы ещё уши закрыла, но её голос я вряд ли услышу скоро, потому пусть хоть вопит на меня речами подсознания, пока я буду представлять себе комфортные условия.

— Рано или поздно судьба тебя настигнет, птенчик мой, — её вторая ладонь остановилась на моей щеке, — сколько не беги, но целая династия падёт по твоей вине. Все пятьсот семьдесят три человека. Те, что ещё не рождены. И те…

— О, уверяю тебя, склизкие серебровласки вроде Зиг-ги, Агератум и… тебя выйдут чистыми из любого дерьма! К тому же никто не говорит о смерти! Падение власти не обязательно значит…

— Значит, мой рыжий поромбосик. Именно смерть для каждого из них возвысит нового Владыку. А если бы ты…

— Ну уж нет! Вольтер? Кто это вообще такие⁈ Не знаю ни одного лорда или леди с таким именем рода! — я вскочила, обернулась к её размытому из-за сна лицу и решила уходить сейчас, пока меня ещё посещают мысли, удерживающие меня от ментальной драки с самой собой, — не думаю, что тебе нужно напоминать основы политики и геральдики! Ни один род не сможет вознестись над другим до того момента, пока другие Высшие аристократы не удостоверятся в его компетентности. Хотя бы в ней! Да ты видела Совет Танатоса и его чудовищ без привязи⁈ Сходи поболтай с Витюсичкой — он тебя нехотя по собственному столу идеально ровным слоем размажет! А он из них самый спокойный, мудрый и… старый, — решила оправдать его и себя заодно, — а умный как раз потому, что старый, — поняла, что ничего путного не вышло, а потому добавила, — он всё равно вредный. И традиционалист до последней степени. Всё, я пошла! Хватит с меня ущемлений и самокритики!

Я отвернулась к вымышленной двери моей детской комнаты, которой уже и не существует, а после, не оборачиваясь, добавила:

— Я скучаю, мам.

И шагнула вперед, понимая, что будь женщина настоящей, то ответила бы незамедлительно.